— Это какая-то ошибка... Я хочу поговорить с родными...
— Тебе дадут поговорить с ними только после того, как ты отдохнешь.
Медсестра неумолимо приближается. Я быстро осматриваюсь. Выпрыгнуть бы в окно, — этаж третий, под ним кусты, — но оно не открывается. Мебель привинчена к полу, на столе никаких предметов, даже бросить нечего. Все предусмотрели.
Вдруг щелкает замок, и в палату заходит молодой врач. Он останавливается на пороге, подняв брови, переводит взгляд с меня на оглянувшуюся громилу. Затем на шприц в ее руке.
— Что вы делаете? — спрашивает он.
Ну же, помоги мне, оттащи эту ненормальную! Позови охрану, сделай что-нибудь!
Наверное, он так и хотел. Но не успел. И я не успела — ни предупредить его, ни попросить о помощи.
Развернувшись, громила прыгает к нему и наносит удар. Врач отлетает в сторону, бьется спиной о стену, падает. Лежит на полу, будто сломанная кукла, разбросав руки и ноги, и не шевелится.
От страха я даже кричать не могу, просто кидаюсь в сторону, вдоль стены, но громила настигает меня в два прыжка. Одной рукой хватает за горло, прижимает к стене и приподнимает. Мои глаза оказываются на уровне ее лица.
Улыбки на нем уже нет, ни намека.
Обеими руками цепляюсь за ее руку со шприцем, дергаю ногами в воздухе. Дышать не могу, перед глазами рябит. Громила целится иглой мне в шею. Я пытаюсь отвести ее кисть, но эта женщина зверски сильная. Она вообще человек?
— Отпусти! — хриплю я.
Рука со шприцем замирает. Громила на миг будто впадает в оцепенение, а затем резко качает головой.
— Я должна это сделать, — глухо произносит она.
Игла совсем близко. Острие колет мне шею.
— Отпусти! — выкрикиваю из последних сил. — Себе вколи, сука!
Выпустив из груди остатки воздуха вместе с этим криком, я зажмуриваюсь. Через мое тело будто проходит волна. Катится от ступней, сжимает живот, грудь и выплескивается наружу, заполнив собой комнату.
Хватка на шее исчезает, и я падаю на пол. Ноги ватные, голова кружится. Все звуки словно отключили; ничего не слышно, кроме надсадного писка.
Лежа на боку, я вижу громилу — она возвышается надо мной, как башня. Смотрю на нее... и ничего не понимаю. Она снова замирает, как совсем недавно. Двигаясь медленно и неловко, она перекладывает шприц в другую руку, поворачивает и втыкает себе в предплечье. Давит на поршень, вводя лекарство, вытаскивает иглу, разжимает пальцы, и опустевший шприц падает на пол.
А следом рушится и она сама — опрокидывается на спину, с громким стуком, вытянувшись во весь рост.
В комнате наступает тишина. Врач лежит под стеной, громила рядом со мной, перегородив длинным телом треть помещения. В коридоре за дверью кто-то тихо, монотонно поет.
Я встаю, обхватываю себя за плечи, уставившись на медсестру. Кажется, что она вот-вот вскочит и снова бросится на меня. Сумасшедшая сука! И как врачу врезала — тот до сих пор не шевелится. Может, вообще умер, мертвее дохлого скунса. Ну я и влипла! А если во всем обвинят меня? Убила врача, вколола какую-то гадость медсестре… Которая, конечно, никакая не медсестра, но кто будет разбираться?
Нет, никто не поверит, что эта женщина пустила доктора в полет, а после сама себя кольнула успокоительным, или что там у нее было в шприце. Может, яд. Что, если она хотела меня убить? Какой-то дурдом… то есть это и вправду дурдом! Нет, я точно влипла...
Уловив за окном движение, поворачиваюсь к нему. Возле клиники останавливается джип, из него выходят трое мужчин в темных костюмах, затем четвертый, водитель. Одновременно хлопают дверцы, один мужчина поднимает голову и смотрит прямо на мое окно. Как будто видит меня за ним… Но ведь он не может меня увидеть снизу, под таким углом, правда? Он молодой. Бледное скуластое лицо, волосы золотые, как листья под его ногами; ветер набрасывает их пряди на лоб и глаза. И все же он меня заметил — наши взгляды встречаются, сцепляются на пару секунд. Мне кажется, я его знаю, лицо знакомо. Писк тонкими сверлами ввинчивается в уши.
Блондин опускает голову, отдает указания другим, и они идут к дверям.
Нужно выбираться отсюда. Срочно, срочно, срочно!
Я стаскиваю рубаху через голову, ногами заталкиваю ее под кровать и, подскочив к громиле, стягиваю с нее топ, потом штаны. Надеваю — и утопаю во всем этом. Да что ж она за динозавр такой? Даже у доктора, который валяется рядом, размер поменьше, но раздевать его я точно не буду. Приходится подвернуть штанины. Одноразовую маску тоже снимаю, под ней суровое лицо. На вид ей лет сорок, острые скулы, тонкие губы, которые жестко сжаты. Неприятная женщина. Ей бы в полиции работать, а не в больнице… Хотя здесь она по-любому не работала, это все маскировка.