Опускает взгляд на меня. Он у нее серьезный, как дуло пистолета. Похоже, эта девушка не умеет кокетничать, флиртовать или там нежно щебетать что-то на ухо мужчине — моя подруга Сара не такого склада.
— Слушай, Крис, давай так: я тебе сейчас все вывалю, — вдруг заявляет она. — Прямо все расскажу. А то у меня мозг взорвется, если не поделюсь с кем-то, а кроме тебя не с кем. Мы ведь в одном положении, да? Так вот, я расскажу, а потом ты мне. Окей?
— Окей, — киваю я. — Но я буду ходить по квартире. Это не значит, что я тебя не слышу, мне просто нужно кое-что вспомнить. Но слушать буду внимательно.
Ну и тогда она начинает говорить — сбивчиво, эмоционально, больше похоже на краткое содержание какого-то боевика. Переодетая медсестра, люди в джипе, соседка с разбитой головой… Ни за что бы не поверил, если бы сам не оказался в похожей ситуации. Когда дело доходит до тех, кто караулит под этим домом, я как раз возвращаюсь из ванной. Констатирую:
— Значит, через подъезд не выйти.
— А я о чем! — Она смотрит на кулак, в котором я сжимаю ключ. — Что там у тебя?
— Ключ от тайника, который где-то в этой квартире. Я нашел его в пиджаке за подкладкой вместе с ключом от квартиры.
— Осталось только найти этот тайник, да? — Сара поднимает бровь. — Поищи за картинами.
— В духе бульварных детективов?
— Ну мало ли. А пиджак у тебя классный.
— Только прыгать и лазать по трубам в нем неудобно.
— А ты… — Она крутит рукой в воздухе. — Ты тоже очнулся, как я, и что раньше было — без понятия? В какой больнице?
— Не в больнице, — отвечаю я, раздумывая, стоит ли ей говорить про мертвеца. Мы, конечно, в одной лодке, но я же пока ничего про нее не знаю. Почти ничего. Как и про себя. — Когда пришел в себя, стоял в переулке. Рядом моя машина, ключ в кармане. Как и у тебя, никаких воспоминаний. Только твое лицо.
— А мне твое мерещилось.
— Мне кажется, это потому что мы были связаны. Были вместе, когда… — Стучу указательным пальцем по виску. — Когда нас накрыло.
— Хочешь сказать, нам стерли память?
Звучит бредово, но какие могут еще быть объяснения?
— По-моему, на нас напали возле клуба “Ошумаре”, — говорит Сара. — Мы там были вдвоем. Ты присылал мне сообщение с адресом и временем встречи, и…
Я разворачиваюсь к ней.
— Клуб на Манхэттене? Ты туда ходила?
— Только оттуда. Охранник нас вспомнил, а таксист довез по этому адресу. Пришлось отдать ему часы, твой подарок. Дорогие.
Я не помню никаких часов.
— А ты откуда знаешь, что на Манхэттене? — спрашивает Сара.
— Адрес клуба был в навигаторе машины. — Я пытаюсь выстроить логическую цепочку, морщу лоб, повторяя про себя последовательность событий. — Так что, у нас с тобой в этом клубе была встреча, и там на нас напали?
— Напали где-то рядом, — поправляет Сара. — Мы уже вышли из него, но не сели в машину, а пошли пешком. И тогда кто-то наскочил. Я помню драку. И потом как нас накрыло, у меня крышу сорвало, и у тебя, по-моему, тоже. И еще страх... Страшно вспоминать. Кажется, будто весь мир в крови.
— Может, именно после этого мы оба потеряли память? Ты напугала свою соседку, попала в клинику, а я как-то забрел в тот переулок. — Медленно проговорив все это, я снова усаживаясь на стул. — То есть тогда произошло что-то, из-за чего мы забыли друг о друге и о своем прошлом.
— Ты не можешь этого знать наверняка. Мы же ничего не помним.
Теперь она начинает прохаживаться по комнате. Походка напряженная, но плавная, и вдруг я вспоминаю, что она танцовщица. Учится в какой-то академии или что-то такое. Не на выступлении ли я ее впервые и увидел? На ходу Сара плавно нагибается, поднимает с пола закрученный узлом пакет с подтаявшим льдом из холодильника, кладет на край стола, где стоит раскрытый лэптоп с погасшим экраном.
— Значит, в клинике была сначала переодетая медсестра, а потом четверо людей, вышедшие из машины, — бормочу я, продолжая напряженно думать. — Непонятно.
— Что непонятно? — она поворачивается, наклоняется, упершись кулаками в стол. Мы совсем близко, и я ощущаю покалывание в кончиках пальцев. Сердце колотится громче, но не суматошно, как раньше, а четко, уверенно. Сжимаю и разжимаю кулаки, чувствуя прилив сил. Хочется упасть на пол и отжаться раз так пятьдесят. Теперь я понимаю, что все эти странные глюки в машине и реакция моего тела, сердцебиение, дрожь — все это было следствием того, что я приближался к Саре.