И это очень странно. Даже более странно, чем все, что произошло за последние дни.
Стараясь дышать глубоко и размеренно, я развиваю свою мысль:
— Если ту “медсестру” послали тебя убить, ну или отравить, усыпить — то для чего в клинику приехали мужчины во главе с блондином?
— Может они, не знаю… Страховали ее.
— Тогда почему приехали так поздно? Она успела переодеться в медсестру, как-то добыла карточку, проникла к тебе. А они только появились, причем без всякой легенды, вывалили из джипа и поспешили к твоей палате. Если они вместе с “медсестрой” собирались вывести тебя из клиники на машине, то должны были уже дежурить под входом, а не заявиться в последний момент. Я, конечно, не профи в спецоперациях, но выглядит как-то мутно.
Она глядит в стол, жует свою жвачку, потом догадывается:
— Хочешь сказать, они с медсестрой из разных команд? Но я оставила ее валяться в палате, она себе всю дозу в руку вогнала! Значит, после того как я сбежала, эти парни из джипа должны были на нее наткнуться, началась бы разборка. А я ее видела через несколько часов, в своей бывшей квартире. Она оглушила мою соседку... Или может даже убила.
Я пожимаю плечами.
— Мы не знаем подробностей, что там происходило после твоего ухода, поэтому могу только предположить: если эта “медсестра” действительно такая здоровая и сильная, как ты описываешь, а в шприце был не яд, то она могла успеть выбраться из палаты прежде, чем парни из джипа туда попали. Их же, наверное, не просто так охранник впустил, тормознул сначала. Кстати, я так и не понял, почему эта бодибилдерша сделала себе инъекцию.
— Громила, — задумчиво поправляет Сара. — Не знаю. Я тоже ничего не понимаю. Может, такая же чокнутая, как и все в этой клинике.
Она проводит ладонью по лбу, на котором серебрятся бисеринки пота. Даже в тусклом освещении видно, как она раскраснелась. Ощущает то же самое, что и я, когда мы рядом? Или как-то по-своему реагирует на нашу близость? Но реагирует ведь, точно. Хотя меня уже начинает отпускать, как будто организм адаптируется к новым условиям. Тонус повышенный, это хорошо ощущается, но сердце успокоилось.
— Они точно сумасшедшие, я тебе говорю! — повторяет Сара. Плюхается на стул по другую сторону стола и глядит на меня поверх лэптопа. — Фанатики. Может, секта какая-то. Ты бы видел ее глаза, когда она себя колола. Как будто под наркотой.
— Эй, Сара, — говорю я. — А в той “секте” нет бородатых водителей мебельных фургонов?
— Не понимаю, о чем ты, — хмурится она. — И не надо надо мной издеваться.
— Я не издеваюсь. Смотри: я пришел в себя, нашел свою машину и поехал к дому, адрес которого отыскался в навигаторе. Уже на месте вспомнил, что в этом доме находится квартира отца. Я собирался войти в дом, но тут из-за угла вырулил фургон и врезался в припаркованный “форд”. Я побежал туда, чтобы помочь, и увидел, что в “форде” сидят три парня в спортивных костюмах, и что один из них вооружен. Он схватился за пистолет. Тогда я прыгнул обратно в свою машину и уехал. Похоже, это была засада.
— И при чем тут водитель фургона?
— Авария какая-то странная. Фургон просто катил по прямой пустой улице. И я видел водителя в окне, как он вдруг выпучил глаза, дернулся и въехал в “форд”… Ну, совсем без причины.
— Может, дорогу кто-то перебегал. Или водителю стало плохо.
— Никто не перебегал, там вообще никого не было, кроме меня. И очень уж удачно ему поплохело, прямо рядом с машиной, в которой сидели вооруженные люди.
Сара мотает головой — похоже, не верит, — и снова начинает усиленно жевать жвачку. Это раздражает. Отвожу от нее взгляд, рассматриваю ключ в руке.
— А эти, в спортивных костюмах из “форда” — может, полиция? Спецотдел какой-нибудь. Оделись так, чтобы особо внимания не привлекать...
— Пистолет был с глушителем. Сомневаюсь я насчет полиции. — Я вспоминаю о ключе, который все еще сжимаю в кулаке. — Ты здесь все успела обыскать? Шкаф, ящики? Ничего необычного не заметила?
— Посмотрела там-сям, но видно не очень, а свет включать боюсь.
Я поворачиваюсь к торшеру в углу. И замираю, уставившись на него. Какое-то воспоминание поднимается из глубин сознания.
— У тебя есть идеи, что теперь делать? — говорит в это время Сара. — В полицию ведь нельзя, мне так точно. Скажут, что я рехнулась и соседке голову пробила… Эй, ты куда смотришь?
Я встаю, шагаю к торшеру, не сводя с него взгляда, спрашиваю:
— Зачем футболку набросила?