— Это… — начинает Сара.
— Понятия не имею, что это такое, — поспешно перебиваю я. — И не спрашивай, у меня ни единой идеи.
В задумчивости касаюсь флешки, провожу пальцами по изгибам пластика. И, как и в прошлый раз, когда я взял в руки ключ от своей квартиры, меня накрывает. Буквально переносит в другое место. И в другое время.
Гул голосов, мигание стробоскопов, музыка. Ритмичное буханье ударников накладывается на сбивчивую мелодию. Пляшущие тени, волны света. Я сижу за низким столиком в углу зала. Рядом со мной Сара, напротив седой мужчина. У него худое нервное лицо, синеватые губы. Он наклоняется, ладонью придвигает по столу флешку. Сквозь музыку доносится его голос:
— Я очень рискую, имейте в виду. Но эта сволочь слишком плохо со мной обошлась...
Он что-то еще говорит, и в голосе чудится трусливая агрессия, но за музыкой я не слышу слов. Свет и тени движутся быстрее, все плывет… и я возвращаюсь в полутемную комнату, к мерцающему монитору и девушке с русыми волосами. Только теперь лэптоп сдвинут, девушка приоткрыла рот, а в руках у меня флэшка, которую я, сам того не заметив, выдернул из слота.
— Что с тобой? — спрашивает она. — Ты чуть ее не сломал.
— Вспомнил! — выдыхаю я. — Вспомнил кое-что про этот клуб. Мы с тобой вместе что-то искали. Расследовали. Вышли на какого-то человека, он передал данные. Потом мы вышли из клуба, и тогда за нас взялись громилы, кем бы они ни были.
Сара не успевает ответить — из-за входной двери доносится шорох.
6. Сара
Этот шорох застал нас врасплох.
Когда мы стали копаться в содержимом флешки, я и думать забыла о громиле и ее дружке-мексиканце внизу, и сейчас меня обжигает понимание: они пришли.
Теперь выхода у нас точно нет. Только в окно.
Я смотрю на Криса, он смотрит на меня. Бесшумно вскакивает, быстро идет в коридор, поднимает шторку “глазка”, смотрит и так же неслышно возвращается. Сует флешку в карман.
— Кто там? — шепчу я, хотя уже знаю ответ.
Крис нетерпеливо мотает головой. Вытряхивает из пиджака ключи от машины.
— Закрыли глазок пальцем.
Хорошо, что он успел переодеться; в свободных джинсах, футболке навыпуск, куртке и кедах бежать точно удобнее, чем в модных зауженных брюках и мокасинах. Я забрасываю на плечо рюкзак, спешу за Крисом к открытому окну и смотрю на трубу, идущую вдоль стены.
— Туда? — спрашиваю.
— Есть другие варианты?
Крис вылезает в окно, проверяет крепления, выдержат ли. Я слежу за ним, затаив дыхание. Когда его кеды опускаются на железный бок трубы, та тихо стонет, но не срывается со стены.
Следом вылезаю я. Теперь еще страшнее, кажется, что под двойным весом труба точно не выдержит. Я прижимаюсь спиной к шершавым кирпичам, стараюсь выровнять дыхание. Мокрый асфальт призывно золотится в свете фонарей. До земли не очень далеко, но падать будет больно.
Крис настороженно смотрит в квартиру, откуда доносится стук — они там вскрывают дверь.
— Пошли, — говорит. Другого пути нет, и я медленно двигаюсь вбок вдоль стены. Вслушиваюсь в каждый скрип трубы, в каждый стук из оставшейся позади комнаты. А они все громче. Хочется ступать быстрее, и, в принципе, я бы смогла — держать равновесие легко, я думала, будет сложнее. Но тем самым я могу расшатать крепления, и мы с Крисом полетим вниз.
Дохожу до угла. Здесь труба делает поворот, нужно как-то перебраться на ту сторону. С трудом отрываю взгляд от асфальта далеко внизу и смотрю на Криса.
— Давай, смелее, — говорит он, бледно улыбаясь. — Я держу.
Толку от того, что он меня будет держать, мало — просто упадем вместе. Но его поддержка дает мне уверенность. Я киваю, вытягиваю руки в стороны, прилипаю к стене. Теплая ладонь Криса накрывает мою. Его прикосновение снова обжигает, как заряд тока, и я еле сдерживаюсь, чтобы не отдернуть руку. Да что же происходит между нами?!
Треск в квартире сменяется грохотом, и я ныряю за угол. Всего миг ловлю равновесие, балансируя над пропастью, быстро прижимаюсь к стене с другой стороны. Только теперь я чувствую боль — ободрала углом спину и руку.
Плевать, главное, что я все еще не упала.
Теперь мы с задней стороны здания. Виден небольшой внутренний двор — один из многих, зажатых между двумя улицами и глухими рядами домов. Вправо и влево подо мной тянется череда одинаковых квадратов, разделенных забором. Они набиты всяким хламом, заставлены старыми качелями, ящиками, сломанными косилками, решетками для барбекю. Впереди за проволочной сеткой виден участок земли с каким-то мусором в траве, чуть дальше — задняя сторона дома, стоящего на соседней улице. Где-то за ним горят фонари. Пусто, тихо, никого нет.