Через шесть окон слева тянется пожарная лестница. Труба идет прямо к ней, во дворе под нами никого не видно. Вот он, наш шанс!
Я вздрагиваю, когда Крис касается моей руки. Торопливо сдвигаюсь, освобождая ему место, и шепчу:
— Давай.
Мы быстро спускаемся по лестнице. Ботинки Криса грохают над моей головой, их удары отдаются дрожью в перилах. Добираюсь до самого низа, повисаю на последней перекладине и прыгаю. Мягкая земля пружинит под ногами.
Крис приземляется рядом, ловко, как огромный кот.
— Где твоя машина? — спрашиваю. Он что-то о ней упоминал, когда мы болтали в квартире.
— В квартале отсюда.
Крис показывает куда-то за дом, откуда мы пришли, и я прикусываю губу. Идти обратно? Да ни за что! Придется давать круг и возвращаться обходной дорогой.
Я снова смотрю на проволочный забор. Сетка слегка отходит у одного столба. Крис словно читает мои мысли, подходит к забору и отгибает часть сетки. Мне даже кажется, что он ее порвал — играючи потянул, и дыра расширилась вдвое. Скрип при этом стоит ужасный, от него даже в пот кидает. Громилы точно услышат! Они наверняка уже ворвались в квартиру и поняли, что мы сбежали. Может, даже сообразили, как мы это сделали и где находимся сейчас.
Надо торопиться.
Я ныряю в дыру первой, Крис за мной, и мы оказываемся в соседнем дворе. Бежим. Под кедами хрустит стекло, в темноте почти ничего не видно, только светятся окна дома впереди. Там задняя дверь, облупленная и рассохшаяся, к ней мы и направляемся. Я дергаю ржавую ручку, толкаю плечом — ничего. Закрыто, причем, судя по виду этого двора, давным-давно.
Жестом Крис просит меня посторониться, и я схожу со ступеней. Он просто подходит к двери — в сравнении с ним та сразу начинает казаться маленькой, как для карликов — наваливается плечом и толкает. Петли с замком скрипят, трещат, что-то щелкает, и дверь со скрипом подается во тьму подъезда.
Я смотрю на Криса во все глаза. Откуда такая сила?
— Как у тебя так выходит?
Он пожимает плечами и заходит внутрь. Иду за ним, сослепу цепляюсь за ступени и едва не падаю, но вовремя хватаюсь за протянутую руку. Снова это ощущение, колючие мурашки по спине, хотя теперь уже послабее, будто я привыкаю. И все равно — между мной и Крисом что-то происходит, будто ток пробегает. Это странно; я уверена, такого я не чувствовала больше ни с кем.
Мы поднимаемся по лестнице. Пахнет плесенью и сыростью, в отдалении пляшет маячок лампочки. Выходим в освещенный холл, пересекаем его — оказавшись на свету, я сразу же отпускаю руку Криса — и подходим к двери подъезда.
— Подожди, — велит он, а сам бежит по лестнице наверх. Почти сразу же спускается обратно, кеды шуршат по ступеням.
— Снаружи никого.
Мы выскакиваем во влажную уличную тьму. Проезжую часть обрамляют все те же малоэтажные дома из красного кирпича, голые деревья и припаркованные машины. Вдали мелькает серая тень прохожего, быстро сливается с мраком. Тихо, ночь перевалила за середину.
Идем по расчерченному полосами света и тени тротуару. На втором перекрестке сворачиваем направо.
— Вон она, — Крис кивает на черный спортивный «шевроле» у обочины. Крутая тачка, купе. И почему я не удивлена?
Мы садимся в машину. Не пристегиваясь, Крис быстро сует ключ в зажигание, поворачивает. Но мотор чихает и замолкает.
Крис хмурится, проворачивает ключ снова, и опять, и еще раз... Ничего. Машина отказывается заводиться. Мало того — из-под капота доносится хлопок и вдруг начинает валить дым. Я дергаю его за рукав, и мы выскакиваем из салона, как ошпаренные.
— Что за… — цедит он сквозь зубы, поднимая крышку капота, и смоляные облака тут же облепляют его. Я стою в паре шагов, поглядываю, не идет ли кто в нашу сторону. Пока улица пуста.
— Смотри! — окликает он. Подхожу к нему и заглядываю внутрь. Все черное, грязное и непонятное — трубки, железки. В машинах я не сильна. Куда смотреть-то?
Он указывает на черный ремень. Дым идет из металлического цилиндра под ним.
— Перерезали, понимаешь?