Принтер и правда оказывается там, за стеклянной дверцей. Взяв распечатку, я собираюсь закрыть шкаф, но замечаю, что в нижнем отделении стоят небольшие женские ботинки. Размер вроде бы мой. Кошусь через плечо на дежурную, меняю свои тапочки на ботинки, закрываю шкаф и быстро иду по коридору. Еще немного, и я выберусь...
Но в приемной я слишком задержалась. Когда до лифта остается всего ничего, его двери разъезжаются, и на этаж выходит знакомая четверка во главе с блондином. Я делаю разворот на сто восемьдесят, шагаю обратно. Стараюсь не слишком торопиться, чтобы не выглядеть подозрительно, хотя сама вот-вот рухну в обморок. Сердце колотится уже где-то в горле, от напряжения в коленях слабость.
Внимания они на меня не обратили, хотя за спиной слышны их шаги. Я сворачиваю влево, провожу картой по замку пожарного выхода и попадаю в переход между корпусами. Дверь за спиной щелкает.
Здесь никого, пусто и гулко. Я припускаю вниз по лестнице. Пролеты, площадки. Сумрачный пустой этаж с закрытыми дверьми... Быстрее, они там сейчас уже входят в палату!
Снова переход. Очередной этаж. Проходная. Зеленая металлическая дверь, которую я толкаю плечом и оказываюсь на свободе.
Оказавшись на улице, я вжимаю голову в плечи и шагаю мимо больничных корпусов. Почти сбегаю по асфальтовому скату к выезду с территории, сворачиваю направо, перехожу дорогу и тороплюсь вдоль бейсбольного поля. На нем кто-то играет. Мяч ударяет в сетку над моей головой, отчего я вздрагиваю. За полем сворачиваю к многоквартирным высоткам, вжимаю голову в плечи.
Я так боюсь обернуться и увидеть за спиной тех людей из машины.
Листья кружатся, падают на пожухлый газончик за забором. Хоть и солнечно, а ветер прохладный, резкий, забирается под тонкую униформу. У меня нет денег, нет нормальной одежды, нет даже карты на метро. Распечатка в руке щелкает на ветру. На ней написано: «421, бульвар Маркуса Гарви». Идти туда? Кажется, другие варианты отсутствуют.
И вдруг… Вдруг все становится таким знакомым, будто ветер принес звуки старой мелодии. Будто солнце упало на кирпично-серый Бруклин под нужным углом.
И на миг я вижу его. Рядом появляется парень, который кажется мне знакомым. На самом деле тут никого нет, но его образ возникает перед глазами. Большой, широкоплечий, лицо гладкое, красиво очерченное. В коротко стриженых черных волосах рассыпаются солнечные блики. Темные глаза щурятся от света. Я тяну к нему руку, желая прикоснуться; он улыбается, обнимает меня за талию, притягивает к себе и… И все.
Я снова одна.
Хотите первым узнать о новых главах? Кликайте на серую кнопку "Отслеживать автора" вверху справа на авторской странице. Также удобно отложить книгу в свою библиотеку, для этого нужно кликнуть на кнопку "добавить в библиотеку" справа на странице книги.
Не забывайте лайкать и репостить книгу - сделайте автору приятно))
1. Крис
Еще секунду облик девушки, которой я не знаю, маячит перед моими глазами: острые скулы, ямочка на подбородке, едва заметные веснушки, светлые брови. А потом лицо незнакомки исчезает, стирается, и я вижу совсем другое.
Я стою у кирпичной стены, возле мусорного бака, и на асфальте рядом со мной лежит мужчина. Мертвец — это сразу ясно. Мертвее дохлого скунса, как говорил... Кто это говорил? Не помню.
Ранний вечер, в просвете между высокими домами видна улица. Там машины, гудки, шум, там толпы людей, но здесь никого, кроме нас двоих.
Что я тут делаю? И кто я такой? Позади, в прошлом, пустота, словно я возник только что, прямо в этом проулке, возле вонючего мусорного бака. Одет в светло-голубые джинсы, кожаные мокасины, легкую сорочку и спортивный пиджак. С куском арматуры в левой руке. В висках пульсирует тягучая боль, а перед глазами маячит лицо девушки. Оно быстро исчезает, боль стихает, и я остаюсь один на один с переулком и мертвым телом у моих ног.
Поднимаю руку, недоуменно гляжу на арматурный прут. На его конце кровь. Значит, я убил этого человека? Почему? Может он ударил меня по голове, отсюда и боль? И память из-за этого отшибло. А я защищался...
С одной стороны проулок перегорожен железным забором, под которым валяются ящики, с другой стороны улица. Сюда пока никто не заглянул, но если заглянет, то я попал.
А может он жив?
Я наклоняюсь, замечаю кровоточащую ссадину на виске мужчины, беру его за плечо и переворачиваю на спину. Ему лет сорок. Он коротко острижен, одет обычно: темные брюки и пиджак, бледно-голубая рубашка. Лицо обычное, и часы на руке тоже — все обычное. Живот разворочен, весь в крови, с такими ранами долго не живут. На меня даже тошнота накатывает. Неужели можно оставить такую рану обычным железным прутом? В ней будто зазубренным крюком ковырялись.