— Мы сможем прояснить только то, что нам позволят прояснить, — возражаю я, но все же задумываюсь.
Что будет, если сейчас мы объявим Адаму, что хотим уйти? Нас либо выпустят, либо нет, это зависит от его настоящих целей и мотивов. А что произойдет, если то же самое мы объявим завтра утром? Нас, опять-таки, либо отпустят, либо нет. По большому счету, за это время действительно ничего не изменится. А вот послушать сладкие речи Адама Вектора и осмотреться в этом “Герметисе” было бы полезно. Ну и отдохнуть, конечно. Я с ног валюсь от усталости.
Поэтому уступаю:
— Хорошо, давай отложим решение до завтрашнего утра. Но учти, скорее всего, ситуация останется прежней. Считаю неправильным нам сейчас расходиться, но если ты со мной не согласишься, то мне придется уходить самому.
— Вот завтра и решим, — Сара вскакивает и потягивается. — Пойду, скажу, что мы решили остаться. Или, — она делает большие глаза и переходит на шепот, — думаешь, “этот блондин” стоит под дверью, приставив ухо к замочной скважине, и все слышит?
Не дожидаясь моего ответа, она выходит из комнаты.
8. Сара
— Мне показалось, или Крис не очень хочет оставаться? — спрашивает Адам, когда я возвращаюсь в кабинет. Эмма сидит в углу, молчит, слушает. Я падаю в кресло — ноги уже не держат, — и прикрываю глаза ладонью.
— Он считает, что ваше предложение невыгодно.
— В каком смысле?
— В том, что мы вам зачем-то нужны, а вот вы нам — нет. Я уговорила его остаться еще на сутки для начала.
— А ты что считаешь?
Я гляжу на него из-под ресниц, а он смотрит на меня со спокойным любопытством. Как на кошку, которая разлеглась в хозяйском кресле.
— Что думаешь ты? — мягко повторяет он, и я немного теряюсь. В кои-то веки спросили моего мнения, как будто я действительно что-то значу. И это приятно, черт возьми. Особенно когда интересуется мужчина вроде Адама.
— Я думаю, здесь гораздо лучше, чем на улице или в тюрьме.
— Ты честная, — усмехается он, и я улыбаюсь в ответ.
— А может, я ленивая. Лень что-то придумывать и из себя изображать.
Снова зеваю — так, что челюсть щелкает. Крис-то успел поспать, молодец, а я уже больше суток без сна. Еще немного, и отключусь прямо в этом кабинете.
— И еще я очень устала, — говорю. — У вас есть какое-нибудь место, где можно вздремнуть? Диван, кладовка, какой-то закуток, что угодно.
Эмма в своем углу тихо улыбается, я замечаю это и бросаю в ее сторону гневный взгляд. Еще будет смеяться надо мной, курица очкастая. Мне хватает Криса с его снисходительным тоном.
— У нас есть для тебя нормальная комната с душем и прочими удобствами, — говорит Адам, и я, не сдержавшись, радостно киваю в ответ. Целая комната! Хоть одна хорошая новость за сегодняшний день.
— Так чего же мы ждем? — я вскакиваю и немного грустнею, когда Адам указывает на Эмму.
— Она тебя проводит.
— А Крис? — вспоминаю я. Его же тоже надо куда-то… Лишь бы не со мной в одну комнату!
— Ему, конечно, выделили отдельное помещение. Криса туда проводят. Иди, отдохни.
Я следую за Эммой в коридор. Прежде чем переступить порог, кошусь через плечо на Адама, ловлю его взгляд и отворачиваюсь. Он ведь хотел проводить меня сам, я видела это на его лице. Мужчины всегда так смотрят, когда заинтересованы. И я чувствую какое-то напряжение между нами, как высоковольтный кабель протянут. Будто что-то держит нас с ним вместе, на одном поводке, так же, как… Как держит меня и Криса.
Ох уж эти дуальские штучки. Я совсем в них запуталась.
Мы подходим к лифтам, ждем.
— Ты же носитель, да? — вдруг спрашивает Эмма. Ясно, хочет познакомиться поближе. Сил быть дружелюбной у меня не осталось, и настроения болтать тоже нет.
— Ага, — отвечаю, рассматривая постеры с Беном Макалистером на стене возле лифтов.
— Тебе здесь нравится? — не унимается Эмма. Я поворачиваюсь, смотрю на ее прямоугольные очки без оправы и тонкие, выщипанные рваной дугой брови.
— Пока не поняла. А тебе?
— Здесь прекрасно, — отвечает она. — Адам очень добр ко всем нам.
Еще бы она сказала другое про своего босса.