Машина тормозит. Джоб выходит первым, раздвигает дверцы, и мы выбираемся наружу. Минивэн стоит на краю Таймс-сквер. Толпа народу, широкая сине-красная сцена с динамиками по бокам, Канье Уэст поет, музыка играет, толпа шумит. Море голов перед нами. Подходит Коулман, глава охраны Макалистера, кивает нам и отводит Трейси и Джоба в сторону. Остальные стоят возле минивэна, не зная, что делать. Впрочем, у Сары с Грином таких проблем нет: она начинает хлопать в ладоши и подпевать, а он, глядя на, нее лыбится и топает ногой в такт.
Мне хочется шикнуть на Сару, как на непослушного ребенка, заставить замолчать. Да и музыка эта мне не нравится, вообще не люблю хип-хоп... Кстати, а что я люблю, какой стиль, каких исполнителей? Даже этого не могу вспомнить. Чертовы агенты со своим излучателем! Наверное, нужно услышать, чтобы появилось воспоминание. Но сейчас одно могу сказать: этот парень на сцене с его ритмичной скороговоркой меня лишь раздражает.
Наконец, Коулман с Трейси удаляются в сторону стоящих неподалеку двух минивэнов с эмблемой демократов, а Джоб подходит ближе и громко говорит, чтобы перекрыть шум:
— Задание ясно? Смешаться с толпой попарно, ходить вокруг сцены, далеко от нее не удаляйтесь.
— А где Макалистер? — спрашивает Сара. — Охота посмотреть.
Я отворачиваюсь, услышав это. Ну просто ребенок, стыдно за нее! Впрочем, кажется, лишь мне одному.
— А чего там смотреть, он такой — чисто политикан, — начинает разглагольствовать Грин. — У него все как у всех политиков.
— А как у всех политиков? — Сара надувает пузырь и громко им щелкает. — Я ни одного вблизи не видела.
— У них внешнего больше, чем внутреннего, — неожиданно произносит Эмма.
Надо же, очнулась. Они с Сэмом стоят рядом, в одинаковых позах, сосредоточенные, серьезные.
— Ага, — снова влезает Грин. — Им важно произвести впечатление, а что они при этом сами собой представляют...
— Ладно, начинаем, — перебивает Хэвен. Похоже, ей надоели разговоры, она хватает своего носителя под локоть и тащит в толпу.
— Идем, — бросаю я Саре и сдвигаю бейсболку на лоб.
— На связи каждые десять минут, — напутствует нас Джоб. — Смотреть по сторонам внимательно, принюхиваться, прислушиваться. Увидите или почувствуете что-то подозрительное — докладывать сразу. Мы с Трейси все время неподалеку.
“Смешаться”, “перемещаться”, “связь каждые десять минут” — это уже армия какая-то. То, чем мы заняты, кажется мне бессмысленным, почти нелепым. Одно дело — профессиональные охранники, которые годами обучаются своему делу. Серьезные люди в темных костюмах и с пистолетами. И другое — наша странная компашка, эта дылда Хэвен с ее черной кожей, говорливый конопатый Грин, молчаливая парочка Эмма-Сэм, жующая жвачку Сара с манерами подружки байкера. Мы как персонажи комедии, какая из нас охрана? Глупо все это, глупо и несерьезно.
Из-за этих мыслей я не могу сосредоточиться на происходящем, да и обстановка не способствует: мы пробираемся сквозь плотную толпу зрителей, по сцене расхаживает, пританцовывая, певец, а из больших черных колонок оглушительной скороговоркой льется его голос.
Сара что-то говорит. Я вопросительно склоняюсь к ней, и она повторяет громче:
— Он скоро закончит! Это “Power”, он часто ею заканчивает!
— Ты любишь хип-хоп? — уточняю я.
— Я люблю хорошую музыку! — Она смеется. — Наверное, в прошлой жизни была черной!
— Да это же…
Нас толкает какой-то парень с девочкой на плечах, размахивающей флажком демократов, и в этот момент песня неожиданно заканчивается.
— ...дерьмо, а не музыка, — завершаю я свою мысль, и выходит неожиданно громко.
В толпе на нас оглядываются, кто-то отпускает в мой адрес оскорбление. В другое время я бы зацепился с ним, но сейчас нельзя, поэтому просто хватаю Сару за руку и вытаскиваю из толпы на место посвободней, в стороне от сцены. Канье Уэст в это время предлагает пожертвовать в фонд помощи детей — разумеется, созданный Макалистером, — а появившийся на сцене лысый ведущий, улыбаясь, ждет, пока певец закончит. Сара выдергивает у меня руку.
— Почему ты так себя ведешь?
— Как? — спрашиваю я.
Она делает неопределенный жест, потом находит слова:
— Как сердитый папочка на детской вечеринке.
— Вот именно, — соглашаюсь я. — Правильное сравнение. А веду я себя так, потому что мы заняты не своим делом.