— Что это значит?
Мимо проходит человек в костюме Микки Мауса, трясет огромной мягкой головой с пластиковыми глазами. Замечает нас и закладывает курс на сближение, крича сквозь гул толпы:
— Желаете сфотографироваться?! На фоне сцены и кандидата! Эта возможность только раз в четыре года!
— Мы что, похожи на туристов?! — рявкаю я.
Лицо у меня, наверное, недоброе — Микки Маус поспешно ретируется.
— Так почему мы не своим делом заняты, и какое это — наше дело? — не унимается Сара.
— Точно — не это, — Я просовываю руку под куртку, нащупав продолговатую выпуклую клавишу на боку передатчика, активирую его и говорю:
— Это Крис. Меня слышно? У нас все нормально.
Канье Уэст уже покинул сцену. Лысый ведущий объявляет выступление представителя какого-то спонсора Макалистера, и к нему выходит темнокожая дама с высокой прической. Начинает говорить. Сара запускает руку под худи, и я слышу ее голос у себя в ухе:
— Продолжаем обход. Есть новости?
Откликается Трейси:
— Принято. Остальные уже доложились, вы опоздали на минуту. Контролируйте время четче. Следующий сеанс через девять минут. Где находитесь?
Я оглядываюсь поверх голов.
— Перед сценой, левее, если стоять к ней лицом.
— Идите вправо. Обойдите ее по кругу.
— Хорошо.
Перевожу передатчик в фоновый режим и поворачиваюсь к Саре.
— Мы играем в чужую игру. В игру Адама. Ты не хочешь понять этого. Объясни мне: зачем нам, лично нам двоим, сдался этот кандидат с его речами?
Сара идет в направлении, указанном Трейси, и мне приходится двигаться туда же. Нас толкают со всех сторон. Вокруг шумят, размахивают флажками, кричат. Щелкают фотоаппараты, мигают вспышки.
— Макалистер поддерживает дуалов, — отвечает Сара. — Вот затем он нам и сдался.
— Адам сказал, что Макалистер про дуалов даже не знает.
— Зато он ведет дела с “Герметисом”. Он зависит от нас, мы зависим от него, а…
— А “Герметис” — это Адам Вектор, — напоминаю я.
— Нет, “Герметис” — это дуалы! — мотает головой Сара.
Я поправляю гарнитуру, склоняюсь к ней еще ниже.
— Уверена? Очень спорный вопрос. Что будет, если Макалистер станет президентом? Мы что, легализуемся, если он придет к власти? Нацепим красные плащи, как семья суперменов, и выступим по телеку, встанем там в ряд на сцене перед камерами, объявим о себе? Нет, мы все также будем скрывать свои способности. Так объясни мне — зачем это нам? Мне и тебе?
Лицо у нее совсем деревенеет. Такое впечатление, что я зацепил своими словами что-то личное, важное для Сары. Она на ходу снимает очки, сжимает их в пятерне и глядит перед собой остановившимся взглядом, словно что-то вспоминает. Потом говорит сухим, резким голосом:
— Знаешь что, Крис, нет никаких “меня и тебя”. Есть я, а есть отдельно ты. И есть дуалы, к которым я принадлежу. Хочу принадлежать. Я только-только нашла своих. И я не дам никому разлучить нас снова!
Она разворачивается, толкает меня кулаком в грудь, и я снова ощущаю разряд, пробивающий воздух между нами, хотя и не такой сильный, как тогда, в кабинете Адама Вектора. Начинает ломить в висках.
— Понял?! — повышает голос Сара. — И мне плевать, что ты там считаешь!
Последние слова она выкрикивает мне в лицо. Кулаки сжала, зубы сцепила, разозленная, напряженная… Что такое? Что-то случилось с ее семьей? Может поэтому она так взбесилась из-за того, что я не желал обращаться за помощью к отцу? Потому что сама она к своему обратиться не может, даже если и хочет?
Дама на сцене говорит решительно и громко, что-то о правах меньшинств, падении экономики и о том, как все хотят перемен. Я смотрю на Сару, и мне нечего ей ответить. Только одно застряло в голове: нет никаких меня и тебя. Ну да, нет. Мы не пара единомышленников, пора признать это. Мы — двое людей, которых случайно свела судьба, совершенно разные и недолюбливающие друг друга.
Уйду из “Герметиса” сегодня же, решаю я. Сразу после того как вернемся с мероприятия. Нет никакого смысла торчать тут дальше. У меня есть флешка, на ней что-то важное. Буду изучать, искать информацию, анализировать. Непонятно, нужны Адаму Вектору файлы с флешки или нет, но если нужны — пусть он ко мне обращается и предлагает условия, а не я к нему.
— Так ты все понял, золотой мальчик? — шипит Сара, подавшись ко мне и снова толкая кулаком в грудь. Чуть не на цыпочках вытягивается, чтобы сравняться в росте. Злое лицо совсем близко, глаза блестят.
— Понял, — отвечаю я, отстраняю ее от себя и иду дальше. — Вот только интересно, останутся ли дуалы твоей семьей после того, как я уйду сегодня вечером. Ты-то после этого перестанешь быть дуалом.