— Сгорел заживо, — он протянул руку, чтобы закрыть танковый люк. — Спи спокойн..., — вдруг, потрескавшиеся, впавшие в глазницы веки чуть дрогнули. — Спокойно, — шепотом попытался закончить он, но из его рта выдавался лишь шепот. — Нет! Нет! — забормотал он не веря своих глазам — Ты же сгорел! Сгорел весь, полностью! — к его ужасу танкист открыл приподнял сначала одно веко, потом после секундной заминки второе».
Динкевич, тяжело дыша, открыл глаза. Место где он лежал, таки и не изменилось. Он с свистом глотал холодный, пахнувший сыростью и порохом воздух, а потом также, со звуком, выдыхал его обратно. Его легкие работали как кузнечные мехи, загоняя все новые и новые порции живительного газа, но он никак не мог успокоиться... Краски его очередного воспоминания становились все ярче и ярче, в какой-то момент полностью заменяя собой реальность...
«— Голова, Слепня что-то не видно, — пытаясь перекричать дождь, Горелый наклонился к его голове. — Его отделение справа должно идти... Хотя в этом дожде ни хрена не видать! Шаг в сторону сделаешь и все — заблудился. Надо что-то делать. Может баб этих еще раз посспрашать?! Только на этот раз вдумчиво их потрясти, чтобы все выложила как духу.
— Ладно, давай тащи их сюда! — он остановился, расправляя высокий воротник. — Посмотрим, что скажут. »
Тот управился довольно быстро. Не прошло и нескольких минут, как к ногам Динкевича кинули их пленниц — одну постарше, а другую — помладше.
— Ну, и куда дальше? — пальцем приподнял он подбородок второй, которая с вызовом смотрела на него. — Говори, сучье вымя, а то потом выть придется, — он взял ее за волосы и несколько раз с силой тряхнул. — Где этот проклятый лагерь?
— Раз к Андрюшке идете, значит и гробы уже заготовили, — вдруг с жаром произнесла она, даже не делая попытки вырваться из его рук. — Нет?! Не заготовили? — в ее голубых глазах царило настолько искреннее изумление, что Динкевич, не видя и следа издевки, даже растерялся. — Плохо, — с уверенностью произнесла она.
— На! — он с силой ударил ее по щеке, разодрав в кровь массивной печаткой. — Маленькая дрянь! Я тебе покажу Андрюшку. На! — следующий хлесткий удар буквально откинул ее на спину. — Говори, куда нам дальше идти?
Ручейки крови из разбитых губ сразу же смывались падающим каплями дождя., а она стояла на коленях вновь и вновь подставляя лицо под удары. С каждой новой пощечиной улыбка на ее губах становиться все более похожей на кровожадную гримасу, от которой начинала брать оторопь.
— Бей, сильнее бей! — распалялась девушка, ближе двигаясь на коленях к Динкевичу. — Покажи свою силу, свою злость! Давай! — Голова был словно в кровавом тумане, от которого мутнело в глазах и хотелось бить все сильнее и сильнее. — Так! В кровь!
Наконец, от очередного удара девушку бросило на землю, где она и осталась лежать.
— Давай вторую, — прохрипел Динкевич, слизывая кровь с тыльной стороны ладони. — Все равно в этом проклятом дожде ни черта не видно! Куда не посмотри ни зги..., — женщина постарше стояла чуть наклонив голову и что-то шептала. — Ну, а ты что скажешь?
Из под сдвинутого по старушечьи на самые глаза платка на него посмотрело еще не старое лицо. Она несколько секунд смотрела прямо на него, словно пыталась что-то прочитать в его душе.
— Что, волчья сыть, крови никак не напьешься? — бросила она ему прямо в лицо. — Все мало тебе?! — говорила она вроде негромко, но он отлично слышал каждое слово. — Черный ты весь. Снаружи черный, изнутри черный. И душа у тебя черная, как смола... Нет в ней ни просвета ни привета, — и говорила он совсем не со злостью или ненавистью; в ее голосе слышалась вселенская усталость от всепроникающей жестокости и дикости, готовности сожрать своего близкого, жадности до мерзостей. — Плохо тебе будет... Ой, как плохо. Совсем плохо, Черный человек! Уходи отсюда быстрее... Дождь пока идет. Он все спрячет, словно и не было тебя тут! Уходи! Не оглядывайся ни на кого!
Динкевич не мог понять, что с ним такое происходит. Он столько раз слышал, как в его сторону неслись проклятия, что уже потерям им счет. Казалось бы, что такое еще одно, брошенное полуграмотной и испуганной женщиной. Всего лишь пыль, который можно растереть между ладонями и развеять по воздуху, но не в этот раз...