Он не отрываясь смотрел на командира, словно тот оставался его последней надеждой, словно ждал от него приговора.
— Верю, старшина, верю, — хриплым голосом проговорил лейтенант. — Ничего, Илья Сергеевич..., — он сжал рукой его плечо. — Ничего... Вдарим им, да так вдарим, что места от них мокрого не останется! Ты посиди пока, — он хлопнул по плечу, попытавшегося встать старшину. — Медицина, посмотри за ним. Мы тут пока сами.
Отойдя к линии траншеи лейтенант обернулся назад и увидел, как старшина, отмахиваясь от санитара, как от надоедливой мухи, тяжело встает. Поднявшись с земли, он вытащил пристегнутую саперную лопатку и пошел в сторону копавших бойцов. Уже через несколько минут остро отточенный и отполированный металл врезался в прокаленную солнцем землю. Видя с каким ожесточением старшина вгрызается в землю, лейтенант решил его оставить в покое.
… Однако к вечеру старшина вновь напомнил о себе, правда не сам лично, а посредством того самого ротного санитара.
— Товарищ старший лейтенант, товарищ старший лейтенант, — шевельнулся полог палатки. — Товарищ старший лейтенант! — снова раздался громкий шепот.
В палатку пролезла белобрысая голова санитара.
— Началось?! — лейтенанта чуть не подбросила с расстеленной шинели. — Вот, черт, лопоухий, — прошипел он узнав того, кто его разбудил. — Ну чего тебе?! -чуть не застонал он, растирая красные от постоянного недосыпа глаза. — Сказано же было, до вечера всем отдыхать! Чего там?
— Так, это старшина..., — косноязычие бойца уже давно в роте стало «притчей во языцех», поэтому лейтенант с тяжелым вздохом закатил глаза. — Ну, того, ... на реку он только что ходил. Ходил и бросал чего-то, — боец даже сделал махнул рукой несколько раз, словно показывая, что за движения тот делал. — Ну и вот, — наконец, выдохнул он и уставился на лейтенанта.
С того после всего этого полувнятного рассказа сон словно рукой сняло. Он зашуршал рукой по месту рядом с собой, ищу портсигар.
— Говоришь, к реке ходил? Один? — переспросил лейтенант, зажигая папиросу. — Давай-ка,с тобой прогуляемся до туда, — оставив позади опешившего от такой прыти бойца, он пошел к реке — к тому месту, которое словно самой природой было приспособлено для переправы. — Точно видел, как что-то бросал? И что?
С обеих сторон реки в этом месте были пологие берега, которые еще хранили коли от многочисленных колес. В засушливые дни вода здесь едва превышала метр, а сейчас примерно по шее взрослому было.
— Здесь? — лейтенант встал на одно колено и стал внимательно осматривать берег. — Тут же течение сильное, — пробормотал он, наблюдая, как в середине водного потока быстро пролетают кусочки веток, листья. — Любую посылку унесет, хрен потом ее найдешь, — в принципе он и не верил в версию о старшине-предателе, но убедиться было не лишним. — Войну он здесь встретил, боец. Наверное с товарищами ходил проститься, — командир смотрел, как солнце медленно скрывалось за макушками высоких сосен, выстроившихся в ряд на том берегу. — Место уж здесь больно хорошее... Пошли.
Он отвернулся от реки и, не успев сделать даже пары шагов, вздрогнул от раздавшегося свиста. Резкий, завывающий звук полоснул со спины, заставляя его похолодеть от страшной мысли — «Началось!». Лейтенант дернулся в сторону, увлекая за собой остолбеневшего санитара.
«К заставе, к заставе!» — стучала в его висках мысль, отдаваясь тяжелыми ударами в его бешено стучавшем сердце, в словно чугунных ногах. «Быстрее к заставе! Лишь бы успеть до начала атаки, успеть занять окопы!». Он вырвал пистолет из кобуры и несколько раз выстрелил в воздух. Несколько мин упало в паре десятков метров, вжимая его тело в землю. Пыль и песок, поднявшиеся волной в воздух, практически ослепили его.
Через секунду свист сменился басовитым гудением, которое становилось все сильнее и сильнее. Казалось оно наполняло собой весь окружающий воздух, с каждым мгновением приобретая осязаемость и плотность и перерастая из воздуха в плотную материю. « На землю! На землю! Гаубицы! Нет, вперед! К заставе». Немецкая батарея клала снаряды с ювелирной точностью. Все цели здесь были пристреляны еще в июне 41-го. Мощные взрывы раздавались точно на месте казармы, вырывая из мощных кирпичных стен целые куски, превращая едва подлатанный деревянный сарай в кучу разлетающихся щепок.