- Выдохлись, гады, - сплюнул он себе под ноги, после очередного осмотра. - Дали мы им прикурить вчера..., - парень бормоча, сполз по стенке и застыл, уставившись вперед. - Бежали аж на пятки срали, - вороненный ствол немецкого автомата, холодил руку даже через толстую варежку, но он этого совершенно не замечал. - Да, уж, драпали знатно!
Его правая рука вылезла из варежки, словно сурок из своей теплой норки, и судорожно сгребла колючий и хрустящий снег. От резкого, одуряющего холода Алексей очнулся и недоуменно оглянулся.
- Смотри-ка, чуть не уснул тут, - усмехнулся он, заметив, что скорчился рядом с чьей-то позицией. - Хозяин пришел бы, а тут я... спать улегся. Славно было бы! - от пришедшей на ум картины ему на какое-то мгновение стало смешно.
Стрелковая позиция была оборудована как-то по-особому, сразу же бросилось ему в глаза. Он с одобрением отметил и аккуратно вырытую выемку для незатейливого солдатского имущества и боеприпасов, и небольшую ступеньку возле его ног, и положенный по уставу бруствер. «Опытный видно боец, - подумал Мареев, вспоминая поредевшую роту и гадая,, кто бы это мог быть. - Видно, не первый день воюет... Кирпичников что-ли? Похоже. Больно уже по куркульски все устроено — как-то ладно, по-хозяйски».
Вдруг со стороны медсанбата до него донеслись какие-то голоса, а через несколько секунд оттуда же потянуло и чем-то аппетитным. Тут же его желудок откликнулся на это безобразие громким бурчанием.
- Это как же так, Илья Степанович, разве могет такое человек? - спросил чей-то простуженный молодой голос. - Вы сами посудите, вышел он налегке вечор, сразу после того, как немец угомонился, и пришел только на третий день, - говоривший сделал небольшую паузу, словно пытался подчеркнуть важность своих слов. - Три дня там был! Мы с Иванычем тогда на часах стояли... Слышим, ползет кто-то с нейтрала. Я с плеча винтовку скидываю и негромко так спрашиваю — кто идет? Нас до этого еще предупредили, что разведку надо ждать...
Лейтенант заинтересованно слушал, вновь привалившись к стенке окопа. Смолкнувший голос на несколько минут сменился хриплым и продолжительным кашлем.
- Ты ртом то не дыши, - покровительственно пробурчал второй, в голосе которого Мареев узнал старшину из пополнения. - Воздух горло обжигает.
- Дерет, проклятый, вздохнуть больно, - откашлявшись грустно ответил первый. - … Так вот, спрашиваю я — кто это? Стоять мол, а то стрелять буду! А тот молчит, гад! Ну думаю, стрельну сейчас... Я только выглянул, а меня как швырнут к стенке! Раз! Думал, дух выбьет! Оглянуться не успел, как этот спрыгнул вниз и мешок свой скинул на землю, - в голосе рассказчика буквально звенела обида, что его, такого справного бойца, да еще на посту, смог кто-то спеленать. - Стоит, лыбиться, а с черной морды глаза свои пялит. Чуть от страха не окочурился, хорошо Иваныч сзади подбежал на подмогу.
- И что? - в этот момент лейтенант узнал самого рассказчика — это был рядовой Авдеев, схлопотавший в свое время срок за кражу яловых сапог у одного майора. - Скрутили диверсанта-то?
- Ха! - рассмеялся боец, звякнув чем-то металлическим во время этого. - Скрутишь его, как же?! Он и Иваныча отоварил по башке! Так я, Илья Степанович, к чему веду-то. Пока хлобуздал он нас, мешок порвался... Чей, чей? Его, конечно! Ногой его Иваныч задел, да так смачно, что порвался он!
Алексей, стараясь чтобы снег не скрипел, подошел к краю окопа, за которым был поворот к медсамбату. Видимо, оба бойца несли обед для своего взвода и присели перекурить.
- Я глядь, а из него сыпется что-то блистющее, - голос паренька задрожал. - Ну, думаю, гроши приволок к нам! Цельный мешок грошей от немчуры, представляешь, Илья Степанович! И, это за здорово живешь, на тебе и распишись... Оказалось, тю! Немецкие люминивые железки.
Задубев от неподвижного стояния (его-то в отличие от спрятавшихся в закутке бойцов отлично продувало ветром), Мареев переступил с ноги на ногу. Ему показалось, что он уже что-то подобное слышал — и про странного разведчика, и про кучу немецких алюминиевых посмертных медальонах. Вот только что именно, лейтенант вспомнить никак не мог.