Выбрать главу

После этих слов Митрофан заметался по комнате, ища свое оружие.

Бабка Милениха, тем временем, уже почти подошла до заветного дома. Толкнула калитку, прошла мимо пустой собачий будки и торкнулась в дверь.

- Кто там! - раздался тонкий голосок после некоторого времени. - А?

- Леська это ты? - тихонько спросила бабка, наклоняясь к тонкой щелке. - Открывая, бабка Милениха это! Давай быстрей!

- Дочь, открой, - из глубины дома донесся чей-то голос; на пороге стояла невысокая девчушка с длинной косой и испуганно смотрела на старуху.

- Что так смотришь, коза? - буркнула ей бабка, проходя в горницу. - Не укушу. Где мамка то? Фекла? Ты где там? Пошли. Поговорить надо!

Из-за перегороженной холстинной половины комнаты вышла встревоженная женщина. Тоже невысокая, можно сказать миниатюрная, с блестящими черными волосами.

- Садишь, матушка, садись за стол, - быстро забормотала она, вытаскивая что-то из печки. - Давно ты к нам не захаживала. Только вот и угостить-то тебя нечем. Вон картоха осталась, да хлебушка пол краюшки с обеда...

Продолжавшая стоять старуха на стол даже не взглянула. Она прошлась по комнате, строго посмотрела на девчонку, зажавшуюся в уголке.

- Фекла, от сынка твоего весточку принесла я, - вдруг скрипучим голосом проговорила она, смотря женщине прямо в глаза.

- Ох! - еле слышно вскрикнула та и, закатив глаза, начала медленно оседать на пол.

- Эх, дурья башка! - зашептала старуха, осторожно укладывая тяжелое тело на дощатый пол. - Как была дурехой, так и осталась! Сколько лет прошло, а такая же! А ты, что зенки вылупила? Драть бы вас обеих хворостиной по спине, чтоб по умней были! Да, поздно-то, драть уже... Давай, неси воды, а то время уходит!

Раз! Плеснули водой из ковшика. Закатившиеся глазенки вновь появились именно там, где им и положено быть. Щеки были бледными, почти белыми.

- Чего это ты, Фекла, грохнулась, как невеста на выданье? - опять захаркала Милениха, похлопывая женщину по щекам. - Говорю же тебе, весточку от сынка твоего непутевого принесла. Слышишь?!

- Слышу матушка, - тихо прошептала та, схватив старуху за руку и прижав к своей груди. - Уж не чаяла я, что дождусь этого дня... Все глаза выплакала. Думала, нету уже моего Андрюшеньки на свете. Думала, лежит он где в могилке, а я не знаю и где... Как он там, матушка? Где он? Не ранен чай? Ах! Он же в крепости был... Как же так?! Бабы баяли, что побили всех там! Никого не осталось!

Старуха медленно провела по ее лбу и проговорила с усмешкой:

- Бают... Бабы бают, что собаки брехают! Может взаправду брехают, а может и так — на луну! Дуреха ты, Фекла, как есть дуреха! Жив твой сынка ненаглядный! Здоров, - вновь усмехнулась она. - Почти здоров... Только худо ему сейчас! Опаска с ним может вскорости страшная приключиться... Да и с вами не все гладко! Идти тебе в лес надоть, к сыну! Все вместе будете... Чай вместе-то лучше, чем порознь!

Сидевшая женщина как-то подобралась, извернулась и бухнулась перед Миленихой на колени.

- Матушка, что же с ним приключилось? - зарыдала она; из угла к ее рыданию присоединилось еще чье-то всхлипывание. - Пойду я, пойду... Лишь бы жив он был... Пусть хворый какой, ну там израненный! Мне лишь бы живой был, живой! Сейчас все соберем... Леська, тащи сюда покрывало с печки.

В комнате началось столпотворение. Двое — мать и ее дочка метались по комнате и бросали на пол какие-то тряпки, узлы, свертки. То одна то другая что-то прижимала к груди и вновь бросала на пол. Наконец, старуха не выдержала и прикрикнула на них:

- Бросьте вы се это барахло! Ничего вам это не нужно будет там! А если не поторопитесь и жизнь вам вскорости тоже не нужна будет... Вона смертушка уже за вами идет, да в двери стучиться.

Бух! Бух! Бух! Кто-то по хозяйски забарабанил в дверь.

Обе посерели от ужаса и застыли посередине комнаты.

- Вона в окно лезьте, - махнула им рукой бабка. - Идите в лес... К болоту, там все и будет вам... Только осторожней! Плохое оно болото, чужих сильно не любит. Не шумите там!

Фигурки исчезли в окне. В дверь вновь стали ломиться.

- Открывайте! Полиция! - надрывался чей-то низкий голос одновременно со стуков в дверь. - Открывайте, а то сломаем!

- Это не ты уж там ломишься, как окаянный зверь, милый Гнатушка?! - крикнула в ответ бабка. - Твой, точно твой паскудный голосок! Что же тебя здесь надо Иудушка?

Добротная дверь, сделанная еще старым хозяином в пору расцвета его сил, вновь подверглась граду ударов.

- Открывай, старая карга! - проорал тот же голос, срываясь на визгливые нотки. - Хватит, попила нашей крови! Теперь здесь все будет по-германски! Всех мы вас ведьм постреляем!

- Эх дура, я дура, - вновь заговорила Милениха, подойдя к самой двери. - Вот этими самыми руками, тебя паскудника мелкого, держала... Знала ведь, что негодный человечишко из тебя вырастет! Знала! Надо было прямо там тебя удавить, да вон собакам бросить! Мамку твою пожалела... А рядом с тобой кто это? Уж не Митрофанушка ли?

Тот радостно отозвался:

- Ага! Я это, Митрофан!

- Слышь, Гнатушка, дорогой, ты бы поостерегся, - зловеще проговорила бабка. - Вон на Митрофана посмотри! Тоже ведь могу сделать с тобой!

За дверью сразу же все стихло. Что-то зашуршало, потом загремело.

- Кишка у тебя тебя тонка, ведьма, - раздался, наконец-то, визг. - Не хочешь открывать, ну и хрен с тобой! Петуха тебе пустим красного! Ха-ха-ха-ха! На, лови!

Крытый соломой дом занялся в считанные минуты. Огонь зловеще загудел, втягивая в себя все новые и новые потоки воздуха. Доски трещали, пузырилась смола, стреляли во всей стороны щепки.

- Как хорошо-то здесь..., - раздавалось бормотание у одного из окон, где мелькал чей-то силуэт. - Хорошо, пригоже... Наконец-то, уйду! А выживите, ха-ха-ха-ха! Живите! Ха-ха-ха-ха-ха! Живите или растите! Ха-ха-ха-ха! А я уйду!

С противным треском подломились прогоревшие толстенные балки и пылавшая крыша рухнула внутрь дома.

- Поживите у меня тут! Поживите! - продолжал хрипеть кашляющий старческий голос. - Попомните еще меня, старую! Попомните, ироды!

… Где-то с полчаса еще раздавались стоны из-под горящего дома, но собравшиеся вокруг жители села стояли и молча смотрели перед собой.

- Сдохни, наконец-то, старая карга! - в конце концов не выдержал Гнат, запустив деревяшку от плетня в огонь. - Живучая какая, тварь... И чтобы никто даже близко не подходил к огню!

Выставив вперед небольшой животик, закрытый цветастой рубахой, никчемный человечешко пошел в сторону комендатуры. Через секунду, волком оглядев собравшихся, за ним двинулся и Митрофанушка.