Напуганные солдаты мгновенно очистили небольшую площадь перед комендатурой.
- Не стреляйте! Не стреляйте! - Митрофан уже давно валялся на земле и, закрывая голову руками, рыдал. - Не надо! Не стреляйте! Это же мы...
В паре метров от него на животе лежал ничего не понимавший Гнат. До него только сейчас стало доходить, что вот-вот, в эти самые секунды, его могут пристрелить. Он даже физически представлял, как крошечный кусочек металла попадал в него...
- А-а-а-а-а-а-а! - не выдерживая оживающих в его мозгу картин, он попытался резко вскочить.
Прямо поверх его головы простучала пулеметная очередь.
35
… июля 1941 г. Барановичи все еще горели. Густые клубы черного дыма поднимались на окраинах города и корявыми столбами уходили в небо. В самом центре стояла удушливая гарь, все норовившая забиться в глаза, нос.
Возле здания горкома — одного из последних рубежей обороны до сих пор стояли подбитые советские танки. Обугленные, с рваными дырами в почерневших боках, они были зримым памятником мужеству сражавшихся здесь солдат.
По широкой парадной лестнице мимо массивных приземистых колонн то и дело пробегали офицеры. С деловым видом, в запыленной форме, они проносились около поста и исчезали за дверями.
- Когда будут понтоны? - командир 24 танкового корпуса генерал фон Гейр был слегка раздражен, о чем ясно свидетельствовало подергивание кисти его левой руки. - Еще немного и Минск будет взят без нас. Почему мой корпус не обеспечен всем необходимым? Кто ответственен за это?
Безупречно начищенными сапогами он мерил большой кабинет, где еще недавно заседал первый секретарь городского комитета партии. Возле окна висела огромная карта, на которой отражалась оперативная обстановка боев. Генерал остановился и стал внимательно что-то рассматривать.
- Завтра, в крайнем случае послезавтра, мы должны войти в Свислочь. Вот здесь это сделать лучше всего, - фон Гейр ткнул карандашом в точку на карте. - Авиация противника еще вчера уничтожила мосты через Березину... Понтоно-мостовые парки куда-то запропастились... Бесподобно! И как господа мы посоветуете мне переправлять мои танки? И еще... С утра мне подали какие-то документики, которые я лучше бы совсем не читал!
Он обвел взглядом тянувшихся перед ним офицеров словно ища того самого виновника всех бед и несчастий, которые в последнее время преследовали корпус. Взгляд не останавливаясь пробегал по лицам... Обветренные лица, блестящие возле виска струйки пота, и острый запах гари, который преследовал в последние дни каждого без исключения солдата и офицера и который нельзя было скрыть никаким средствами французского парфюма.
- Это какой-то бред! - никакого не выбрав продолжил выговаривать генерал. - Какой к дьяволу карантин?! Какие спецкоманды?! Это зона наступления моего корпуса, который уже вчера должен был выдвинуться на позиции... Я не понимаю... В этих условиях отвлечь куда-то мои коробочки?! Это...
Собравшиеся молчали. В такой момент, все знали, командира лучше не прерывать.
- Господин генерал, - в тишине вдруг раздался хриплый голос.
Все, как один дружно повернули голову, чтобы рассмотреть того человека, на которого сейчас обрушиться буря. К общему удивлению, «смельчаком» оказался человек далеко не гигантских пропорций и арийской внешности... Пожалуй, он больше подходил для плаката «Этого еврея разыскивает Гестапо!». Один к одному! Этот «самоубийца», как подумали многие, был невысокого роста, с жидко покрытой волосами головой и слегка выпученными глазами. Более того, на нем был безупречно выглаженный костюм, сверкающая белизной рубашка и даже, темно синий платок, кончик которого выглядывал из кармана.
- Господин генерал, майор Вилли фон Либентштейн, - представился человек, невозмутимо оглядывая собравшихся офицеров и готового взорваться генерала. - Разрешите с вами переговорить наедине?! - последнее он проговорил скорее не просительным тоном, а больше повелительным, демонстрируя при этом какую-то небольшую книжечку. - Срочно!
Первый раз офицеры, хорошо знавшие своего командира и силу его гнева, увидели чудесное превращение страшного волка в невинного агнца. Багровый цвет лица, который только что демонстрировал генерал, спал моментально и сменился смертельной бледностью. Руки странным образом забегали, не зная куда пристроиться... Пальцы лихорадочно сжимались и разжимались.
- Господин генерал, эти документики, как вы изволили выразиться, направлены в штаб не только вашего корпуса, - вошедший начал говорить мягким совершенно бесцветным голосом, будто его и не волновала реакция слушавшего человека. - Знаете, мне тоже не понятен ваш тон, но я не сотрясаю воздух по этому поводу. По-моему, все совершенно ясно: вы получили приказ и обязаны его выполнить.
Карандаш с хрустом переломился. Фон Гейр непонимающе посмотрел на оставшиеся в его руке две половинки и неуклюже высыпал всю эту «кашу» на стол. В установившейся тишине мусор медленно перетек на поверхность стола.
- Но господин генерал-полковник ясно приказал..., - попытался оказать хоть малейшее сопротивление фон Гейр. - Продвигаться вперед всеми силами и обеспечить плацдарм для наступления на Минск...
- Командующий второй танковой группой недавно получил все необходимые пояснения по поводу вас и вашего корпуса, - майор демонстративно посмотрел на часы. - Через час я жду от вас все необходимые распоряжения о количестве, составе и маршрутах выдвижения специальных групп!
- Через час? Количество, состав, маршруты? - солдат, прошедший две войны, встал в генерале на дыбы. - У меня нет никакой точной информации о характере и масштабах угрозы! Что я должен сказать своим людям? - командующий танковым корпусом начал приходить в себя. - Что вы прислали? Карантин?! Эпидемия?! Очистить предполагаемый район заражения... Обеспечить полный контроль над распространением... Что это? Откуда? Мирные жители... вплоть до ликвидации! Как это все понимать? У меня солдаты, а не палачи! Солдат должен сражаться с противником, солдатом!
- Как это все трогательно, - легко зааплодировал Либентштейн. - Я просто поражаюсь... Вы мне предлагаете заплакать, господин генерал?! У меня солдаты, а не палачи! - продолжая посмеиваться, повторил он. - Солдат должен заниматься лишь одним делом — выполнять приказы, приказы своего командира! Вам, надеюсь, все понятно?!
Он невозмутимо дошел до ближайшего угла, где располагалось глубокое кресло, и сел.
- Однако, я понимаю вашу обеспокоенность и ваше полное право знать о том, что происходит..., - уже совершенно другим тоном заговорил майор, закинув ногу на ногу. - Господин генерал, в зоне наступления вашего корпуса были зафиксированы случаи заражения солдат вермахта странным заболеванием. Вообще, по моему мнению, в этой истории слишком много странностей, которые пахнут крайне неприятно... Расследование на месте показало, что пораженные солдаты контактировали либо с местными жителями, либо с животными. Врачи до сих пор не могут определиться с чем мы столкнулись. Это вообще ни на что не похоже!