Выбрать главу

Майор внимательно слушал, не переставая чиркать карандашом по бумаге. Судя по его глазам, здесь уже пахло не только рыцарским крестом, но серьезным повышением по службе.

- … И еще, майор, они проводят какие-то обряды, - последнее Вилли добавил как-то нехотя, словно считал эту информацию не нужной. - Танцуют вокруг костра, деревьев. Потом что-то поют... Знаешь, когда-то давно, кажется уже очень давно, я был в Марокко. Местные аборигены точно также прыгали и завывали вокруг своих каменных идолов... Черт, мы здесь все сходим с ума!

83

Партизанский отряд «Смерть фашистским оккупантам». Раннее утро. Осенняя прохлада вместе с висевшими в воздухе капельками влаги делали выход из землянок крайне трудным делом. Возле командирской землянки стоял заспанный мальчишка в кепке с небольшой красной повязкой. Он то и дело потирал глаза, стараясь окончательно проснуться.

- Пашка, чего там решили? - спросил его один из проходящих мимо бойцов. - Скоро что ли из леса вылезем?

- Тссс! - зашипел змеей пацан, ловя еле слышные голоса из землянки. - Что все тут заладили, когда да когда? Скоро! Как скажут, так и выйдем...

- Боец Вихров, отставить балаган! - донесся из под земли недовольный бас.

Внизу проходило бурное обсуждение, местами переходящее на личности. Пожалуй именно так сегодня можно было толерантно обозначить разговор партизан, составляющих костяк отряда.

- Нееет, Степаныч! - недовольно протянул высокий детина, один из бывших пограничников, за выразительное лицо прозванный Хмурым. - Ты тут не прав! Какой он к лешему свой? Ты его раньше знал? А?

Его раскрасневшийся лицо казалось настоящей лампочкой, которая по яркости могла поспорить с коптившей катюшой.

- Ты чего разорался? - старшина постучал по своей голове и выразительно ткнул глазами куда-то в сторону верха. - Совсем что-ли с башкой не дружишь? Говори толком.

После этих, вроде бы и не сильно грозных слов, случилось очень характерное явление, которое многим известно, как «сдулся человек». Партизан мгновенно несколько уменьшился в объемах и сбавил тон.

- Говорю, на кой нам все эти бирюльки? - спросил он, с вызов глядя на сидевших рядом с ним. - Костер, деревья... Попрыгал рядом с ними, песни поорал. Скоро, что нам деревья рубить нельзя будет? Или может молиться ему станем? Старшина, все это попахивает нехорошим... Ты сам знаешь, что случается с такими.

Тема, действительно, была неприятной и командир прекрасно осознавал это без всяких подсказок. В отряде уже давно шли тихие разговоры о том, что в лесу много странностей и оттуда несет какой-то чертовщиной. Масла в огонь подливали, как их называл сам Голованко, некоторые несознательные личности — женщины средних лет, которые, наслушавшись таких разговоров, вообще отказывались отходить далеко от лагеря. Успокаивало одно - таких было меньшинство... Остальные же, наоборот, воспринимали все эти странности в качестве чуда.

- Коль, ты сам ведь из Самары? Так ведь? - вдруг спросил командир хмурого бойца. - Образование? Девятилетка... Вот! Образованный. Книжки разные умные читал наверное... Да?! Слова хитрые знаешь. А они, посмотри, вокруг! - рукой он махнул куда-то в сторону. - Эти места еще недавно были под панской Польшей и вот, они все, что по деревням сидят, батрачили там или сами батраков нанимали... Тут большинство может только свое имя написать на бумажке и прочитать его потом по слогам. Почти поголовно верующие. Понимаешь обстановку? Да, им эти сказки, как ты их называешь, как манна небесная! Это чудо! Кругом убивают, насилуют и грабят, а вот тут, рядом, чудо! Доходит до тебя, дубовая башка, или нет?! Они же теперь на Лес молятся, который их спасает и укрывает, а не к врагу сдаваться идут?

Старшина сам от себя не ожидал такой речи. В этот момент он просто хотел высказать все то, что у него накипело... И про невыносимую горечь от осознания того, что он тут с ними живой и здоровый, а его его отряд почти весь лег там, на холме... И про страшную жалось, охватывавшую его при виде еле передвигающихся от голода детей, жадно грызущих протянутую им корку хлеба... И про бессилие, которое он, здоровый мужик, ощущал, когда вновь и вновь слышал от разведчиков о казнях мирных жителей. Ведь это его, конкретно его, Голованко Ильи Степановича, вина в том, что враг прошел через границу.

- Не уж-то и вы не понимаете? - стукнув кулаком по толстой доске, изображавшей стол, прорычал он. - Он же нам помогает! И к черту все сомнения! Да, мы все не сделали даже четверти того, что наворотил он... Андрюхе не не то что молиться, памятник ему ставить надо! - На него оторопело уставились спутники. - Он же надежду людям дал! Понимаете — НА-ДЕЖ-ДУ! Им, обычным людям... Вон Пашке, что один как перст на свете остался; Агнешке, у которой всю семью сожгли... Их же все бросили, забыли, оставили, а он нет! Он заступился!

Люди сидели нахмурившись. Обидные слова жгли их словно жаркие угли. Все было честно! Никакой патетики. За столом звучало одно — куда же вы смотрели, где же вы были, пока ваши жены и дети страдали и умирали...

- Так, что бросьте мне это все, - неожиданно снизил накал старшина. - Ладно, думаю мы все поняли друг друга... Собрались мы здесь не для этого, - сидящие насторожились, ничего хорошего не ожидая от такого быстрого перехода от ярости к спокойствию. - Мне тут сообщили новость одну... Да, да, это он сообщил... Вокруг нашего района какое-то шевеление наметилось. Серега, клади-ка карту на стол.

Сергей, неизменный ординарец командира, вытащил из-за пазухи планшетку и выложил на доски.

- Смотрите, хлопцы, - вооружившись карандашом, пробормотал старшина. - В округе есть три крупных населенных пункта — Воложин, Уздаш и Корель, где немец начинает наращивать силы, - карандаш обвел три круга и замкнул их в треугольник. - Сюда еще позавчера подвезли почти роту пехоты. Похоже гнали на восток, а тут мы им подвернулись. Здесь какое-то отребье собирают. Говорят, наши это! Падлы! Это, кто добровольно согласился служить! Тоже десятков пять — шесть набирается... Уже не мало.

- Да, это че..., - попытался было вставить слово Семен, хмурое выражение лица которого в этот раз озарилось презрительной улыбкой. - Нас тут полком брать надо, не меньше. Да и то, если только мы все спать будем.

Остальные тоже заулыбались, видимо, разделяя высказанное мнение.

- Я бы не стал разделять ваш оптимизм, - встрял в разговор врач, до этого молчавший как рыба. - У нас много нестроевых — женщин, детей, раненных. Я бы рекомендовал избежать боя, если это возможно.