Подхватив фотоаппарат, и не вспомнив, что сутки не спал, парень поспешил на пляж.
Глава 7
НА СТОЛЕ разворот за разворотом лежали сверстанные полосы очередного номера журнала. Лапушка, довольно причмокивая губами, разглаживал страницы и зачитывал вслух выделенные крупным шрифтом абзацы. Агафонов учел пожелания редактора, текст пестрел фразами: «из источника, приближенного к правоохранительным структурам», «по мнению эксперта, просившего не называть его имени», «по слухам, которым можно доверять». Туманно и интригующе. Согласно плану, второй материал из серии про исчезнувшего ответсекретаря целиком посвящался версиям. Они стройно вытекали из ключевого вопроса: что хранилось в красной папке? Распечатка телефонных разговоров популярного киноактера с новой любовницей? Фотографии незадекларированной недвижимости одного шумного депутата? Документы, подтверждающие наличие второго гражданства у крупного федерального чиновника? Сканы банковских счетов, показывающие перевод денег в оффшор российским олигархом? И так далее и тому подобное.
Агафонов не забыл просьбу Лапушки упомянуть иностранные криминальные синдикаты. Статью дополнила обширная информационная справка, посвященная истории итальянской «Коза Ностра», японских якудза, китайских триад и полумистических ассасинов. Подобный заграничный экскурс позволил решить проблему иллюстративного ряда (чтобы не повторять ранее опубликованные фотографии Перегудова), снимки из архива и репродукции старинных гравюр заметно украсили полосы.
- Замечательно! Превосходно! - заложив руки за спину, прохаживался вдоль длинного стола редактор. – Народу понравится? Как думаешь?
Никита скромно пожал плечами: приятно, когда тебя хвалят.
- Роман Трифонович! - заглянула в дверь секретарша и неожиданно зашептала: - К вам… следователь.
- Кто?! – опешил Лапушка.
Вслед за секретаршей, мгновенно испарившейся в проеме, в кабинет вошел мужчина в строгом синем костюме и с папкой (опять красной!) под мышкой.
- Прокуратура, следователь Комаров, - скороговоркой произнес гость, протянул редактору руку для пожатия и плюхнулся в ближайшее кресло. – По поводу вашего сотрудника Перегудова.
Лапушка недоуменно поморгал глазами, потом передвинулся влево, чтобы прикрыть собой разложенные на столе черновые полосы.
- Но мы в… Прокуратуру, - с придыханием произнес Роман Трифонович слово, наводящее ужас на любого гражданина страны, - не обращались.
- Вы, - указал пальцем на хозяина кабинета Комаров, - нет. Но с нами связалась полиция республики Сейшельские острова.
Гость в два резких движения чиркнул молнией, открыл папку и протянул несколько распечатанных на цветном принтере фотографий.
Лапушка дрожащими руками взял листки и принялся перебирать. Разглядывая снимок за снимком, Роман Трифонович сначала побелел, потом покраснел, затем позеленел. Лицо редактора меняло цвета в зависимости оттого, какие чувства тот последовательно испытывал: страх, панику и, наконец, понимание полной катастрофы.
- Что…что это? – жалобно простонал Лапушка.
- Фотоотчет, - Комаров выдернул листки из пальцев редактора, не ровен час - выронит на пол, и последовательно разложил на столе, поверх сверстанных полос, - с места преступления.
Никита через плечо Романа Трифоновича тоже глянул на снимки. Несколько леденящих кровь кадров: на полу гостиничного номера (на заднем плане узнаваемый набор - кровать, телевизор, кресло) лежит человек, из груди торчит рукоятка ножа; общий вид комнаты – явные следы драки (валяющаяся настольная лампа, перевернутый стул, на стене - перекошенная картина в рамке) и, наконец, сам нож, с замысловатой резьбой на ручке, уже вынутый из раны и упакованный в полиэтиленовый пакет (орудие убийства).
- Посмотрите внимательно на труп, - Комаров поднес один из снимков почти к носу редактора. – Узнаете?
- Труп-п-п? - икнул Лапушка и отвел руку следователя подальше от себя. – П-похож на… на Перегудова.
- Точно! – подтвердил Комаров. – Согласно паспорту, найденному в номере, убитый – ответственный секретарь журнала «ТриС». Как он очутился так далеко от Москвы? За что пострадал? Кого вы подозреваете в убийстве?
- Ээээ, - стараясь унять дрожь, Лапушка крепко сцепил пальцы. – Я… я ничего не знаю.
- Но вы же сами сообщили, - гость вынул из той же папки предыдущий номер журнала, раскрытый на центральном развороте, и хлопнул на стол, - что ведете расследование. Ваш гражданский долг поделиться со следственными органами информацией, которой располагаете.
- Поверьте, - залепетал Лапушка, - я… то есть мы, - Роман Трифонович нервно сгреб в охапку полосы, – это всё – выдумка. Шутка. Розыгрыш… Понимаете, идет подписная кампания… Перегудов изначально никуда не исчезал! Мы… то есть я отправил его на остров живого и здорового. Никита! – обратился редактор за поддержкой к Агафонову.
- Угу, - кивнул молчавший в сторонке Агафонов. – Я сам довез друга до аэропорта.
- А потом? – настаивал Комаров. – Вы с ним общались потом?
- Знаю, что Илья благополучно долетел до места, - развел руками Агафонов. – Больше ничего! Но теперь, - Никита взял у Лапушки полосы, - придется, наверное, материал переделывать. В связи с вновь открывшимися трагическими обстоятельствами.
- А вы кто? – Комаров смерил Никиту подозрительным взглядом.
- Я - автор текста, - объявил не без гордости журналист.
- Да-да, автор текста, - облегченно выдохнул Лапушка, понимая, что может перевести стрелки на Агафонова. – Поэтому с ним, господин следователь, лучше побеседовать отдельно.
Подхватив Агафонова и Комарова под локти, Лапушка настойчиво проводил мужчин до двери и, лишь только те переступили порог, моментально её захлопнул.
Убийство? Настоящее?! Конкуренты от зависти лопнут: повезло «ТриС» в подписную кампанию обзавестись настоящей сенсацией! Однако Лапушке хотелось спрятаться под стол и завыть от ужаса. Неужели на его совести жизнь человека? Как могла обычная шутка превратиться в реальность?! Что, что теперь делать?
Только поздним вечером Агафонову удалось сбежать домой. После ухода следователя редакция гудела, словно взлетная полоса аэродрома. Рабочий день окончательно испортился. Журналисты, перемещаясь по коридору, сбивались в группки и ничем больше не способны были заниматься, кроме как активно обсуждать случившееся. Родион Пухов объявил, что отныне каждый сотрудник журнала находится под подозрением.
- Под подозрением в чем? – наивно прощебетала Еленочка Андреевна. – Ведь мы все здесь, а не на Сейшелах, друг у друга на глазах, этакое круговое алиби.
- По подозрению если не в совершении убийства, то в его непосредственной организации, – Пухов, подражая героям своих политических обзоров, привык выражаться официозно и многосложно, - или в передаче информации тем, кто занимался непосредственно его организацией.
- Покажите мне тех людей, - отмахнулась ведущая кулинарной колонки, - кому насолил Илья! Самый обычный, ничем не выделяющийся человек.
- И к гадалке не ходи, дело в женщине, - сделала однозначный вывод Эстела Индиго. – У Перегудова есть любовница!
- Любовница?! – охнула, прижав ладошку ко рту Еленочка Андреевна, и потребовала конкретики: - Кто же? Кто?
- Ну, точно не скажу, - вздернула подбородок светская хроникёрша, - но подобная версия просто лежит на поверхности. Что имеем в анамнезе: Перегудов умчался на Сейшелы. Какая нормальная женщина поверит, что кавалер отправляется в экзотическую страну по производственной необходимости?