В приоткрытую дверь эмиссар увидел лестницу и - Его Светлость, низложенного герцога, который спускался вниз. Плащ, перчатки - он явно куда-то направлялся. Кавенди ругнулся и поспешил наперерез.
- Монтрез! А вы, часом, не запамятовали, что находитесь под домашним арестом на время расследования и имеете право покидать замок только в моей компании?
- Демоны, Кавенди, вы и на свидание с дамой со мной пойдете? - развеселился он, - нет, и не просите. А если она решит, что вы ей нравитесь больше?
Это выглядело и в самом деле смешно.
- Потерпеть ваша дама не может? - недовольно спросил толстяк.
- Вы никогда не имели дело с дамами? Стоит их оставить на один вечер без объяснений, они такого напридумывают! Сами в это поверят, сами обидятся, сами объявят страшную месть и сами себе объяснят, почему ТАКОЕ никак нельзя прощать. И доказывать, что они ошиблись в исходных предпосылках... В Бездну такие подвиги. Уж лучше еще раз на войну сходить. Кавенди, я могу дать вам слово, что в мыслях у меня свидание - и только свидание.
Эмиссар смягчился.
- Я могу пойти вам навстречу. Но при условии, что вы сами, добровольно наденете "следилку".
- Договорились, - Эшери протянул руку, - давайте. Надену, если вас это успокоит.
- Вот так просто? Никаких стенаний об оскорбленной чести и недоверии к слову аристократа?
- А это могло сработать?
- Никогда!
- Ну вот и ответ. Не терплю бесполезной суеты.
Кавенди прищурился, вызывая в себе очень слабые отголоски дара, гулявшие в его крови.
- По правилам, вы должны снять все амулеты. Иначе сигнал будет сбоить. Дайте мне, я сберегу до вашего возвращения... утром?
Эшери медленно, словно сомневался в чем-то, или просто не верил себе - расстегнул верхние крючки камзола и вытащил бронзовую бляшку.
- Давайте, - толстяк протянул руку.
- Вы готовы взять эту вещь?
Герцог покачал головой. И с тем же непонятным выражением лица убрал бляшку назад, тщательно заправив ворот.
- Цепляйте вашу "следилку", Кавенди, моих способностей хватит поддержать сигнал, чтобы он не сбоил.
- Этот амулет много значит для вас?
- Да не особо, - пожал плечами Эшери. На его губах появилась уже знакомая, легкая улыбка, - просто не люблю подчиняться приказам. Даже если их отдает Судьба. Я привык решать сам. Знаете, как говорят: мой язык - моя рука.
С моря тянуло холодом. Очень скоро начнутся зимние шторма, высокие и опасные, и жизнь в гавани замрет до весны. Встанут на прикол большие корабли и маленькие рыбацкие лодки. Снега, скорее всего, не будет - по всем приметам эта зима обещала быть мягкой, а за мягкой зимой в Монтрезе, обычно, следовало лето, щедрое на солнце. А значит - удачное для виноделов.
Только бы обошли эту землю очередные потрясения. Нужен мир, долгий мир, чтобы выбраться из нищеты и построить такую систему, в которой "инъекции" анеботума стали бы просто приятным дополнением, кошельком "на роскошь". Чтобы - случить пересохнуть этому ручью, Монтрез смог спокойно обойтись без него. То, что происходит сейчас, очень удобно. Но слишком опасно.
В знакомом доме не спали. Эшери задрал голову и тихонько свистнул. Тяжелые, бархатные шторы шевельнулись, но стука засова не последовало. Вместо этого скрипнула входная дверь и на пороге появился немолодой мужчина с безобразной осанкой. За время сидения в крепости его сутулость стала еще заметнее.
- Ваша Светлость, - поклонился он.
- Моя, - вздохнув, признал Эшери. - Мы будем разговаривать на крыльце? Или пригласите в дом?
Виктор посторонился, хотя, по нему было видно, что охотнее всего он пригласит герцога прогуляться в ад. И даже компанию составит, если тот откажется валить туда в одиночку.
- Вина? Не отравлено. Я в курсе, что переводить на вас дорогие яды бесполезно.
- Могли бы попробовать травануть дешевым, чем Темные Боги не шутят, вдруг бы вышло, - отшутился Монтрез.
Солнечное "Шарди" , разлитое по тонким бокалам, не то, чтобы примирило с действительностью, но немного подняло настроение, потому что четко показывало - отец Лоры не собирался воевать. Он был намерен договариваться. Это дипломата вполне устраивало. Не то, чтобы война с Керро грозила немыслимыми жертвами и разрушениями. Просто, с родней любимой девушки лучше жить в мире.
- Лора все знает, - негромко сказал Виктор.
- Никто не может знать всего, - возразил Монтрез, с удовольствием смакуя вино. - Скажем так: она знает вашу версию. Как она звучит?