В храме Змея всегда было прохладно и сухо, так, что холод почти не чувствовался. Или переносился очень легко. Светильников тут не жаловали. Но огонек Эшери не погас. Хозяин дома, похоже, знал о небольшой неудаче гостя - его ночной слепоте.
Из темноты выступили женщины в пестрых покрывалах и знаками предложили позаботиться о Лоре. Эшери благодарно поклонился и пошел за ним в глубь пещеры.
Служительницы храма не были немыми. Они дали обет молчания сроком на три года - это было обязательной ступенью посвящения в жрицы. Змеи хранили много тайн. А как ты будешь их хранить, если не умеешь держать язык за зубами?
В уютной комнате, или келье, Монтрез уложил девушку на топчан и поправил ее голову на подушке, пахнувшей сухими травами. Запах был приятный и, на удивление, ненавязчивый.
- Благодарю, - Эшери еще раз поклонился женщинам и снял с пальца одно из массивных колец с крупным камнем. - Это для храма.
Дальше он шел один. Заблудиться тут было невозможно - коридор не ветвился. И, предсказуемо, закончился в просторном зале, где не было ничего, кроме медной курильницы и черного, грубовато обтесанного алтарного камня со следами крови в желобах. Вид алтаря Эшери не испугал и не заставил брезгливо морщиться. Он точно знал, что здесь происходит на утренних и вечерних службах, Ее Светлость давно просветила. Кур и кроликов режут. Человеческие жертвы Змей тоже принимал, но - только добровольные, а охотников было мало.
Из темноты выступила еще одна фигура, завернутая в покрывало. На этот раз, судя по росту, ширине плеч и походке - мужчина.
- Приветствую владыку края в доме владыки мира, - негромко сказал он.
Эшери хватило выдержки молча поклониться. Хотя мелкие демоны под языком плясали бурре. Но сила воли - штука мощная. Иногда - вообще неодолимая.
- Ты пришел с бедой, - жрец не спрашивал, он был уверен. Спросил Монтрез:
- А сюда приходят и с радостью?
- Всякое бывает. Я не любитель чужих тайн, лишь скромный посредник между тобой и Змеем.
Жрец отвязал от пояса кисет и щедрой горстью бросил в курильницу измельченной травы. Монтрез пошевелил ноздрями и брови его удивленно сдвинулись. Ничего сильнее обычных благовоний. Волк давно просветил их всех, как выглядит и пахнет то, что нюхать не стоит...
- Вдохни и попытайся оставить за порогом все заботы, кроме главной. Той, что привела тебя сюда, - посоветовал жрец, орудуя огнивом. Показался белый, прозрачный дымок. Он пах приятно и чуть будоражаще... - Если это тебе удастся, Змей придет. И вы договоритесь. Или не договоритесь, как тоже легко может случится. На все дальнейшее я повлиять не могу.
- Меня даже самогон на лисьих грибах - не берет, - сомнением заметил Монтрез, - А ты хочешь, чтобы я накурился какими-то сушеными листьями до танцующих собак, как картаэльский хичин? Уверен, что получится?
- Вдохни и попытайся, - ответил жрец и исчез. Или просто отступил в темноту. Или дым уже начал действовать. Слишком быстро, но, наверное, так и надо?
Эшери опустился на пол и постарался устроиться поудобнее, насколько это вообще возможно в отсутствии не только кресла, но и каких-нибудь молельных ковриков. Дым проникал в ноздри и потихоньку заполнял сознание, заставляя тело... не то, чтобы расслабиться на голом полу. Просто вынести неудобства за скобки. Они были и по-прежнему ощущались довольно отчетливо - но больше не мешали.
Показалось, или дым повалил гуще и стал темнее? Наверное, все же, показалось. Как и большая, тяжелая голова, соткавшаяся из такой невесомой материи. Откуда тяжесть в дыме, который легко поднимается к небу? Ниоткуда. Значит - кажется.
Но глаза у видения блестели как-то очень реально и Эшери устыдился, что сидит. Правда, не встал, до этого не дошло. Но голову наклонил в знак приветствия. И - куда ниже, чем собирался.
- Эш-ш-ш... Дитя Арнели... - голос был очень тихий, на грани слышимости. Наверное, так говорят те, кто привык, что к ним прислушиваются. Им нет нужды не то, что кричать, а даже просто напрягать связки. Их как-то умудряются слышать, даже если они молчат. - Так, значит, это твоя женщина сделала глупость?
- Да, - кивнул Монтрез, - Ты прав. Это моя женщина.
На счет глупости вопрос остался открытым. Хотя сам Эшери был согласен со Змеем. Но говорить это счел излишним.