Эпическое путешествие Стивена домой состояло из поездки на метро до вокзала Виктория, с пересадкой на «Грин-парк», электрички до станции Клэпхем-Джанкшен, затем блуждающий автобус «Хоппа», везущий людей из гостиниц в аэропорт. И под конец – бодрые, но бьющие по нервам пятнадцать минут пешком: мимо «Чикен Коттедж», «Чикен Виллидж» и «Уорлд оф чикен-энд-рибз», потом дальше, к «Айдахо фрайд чикен» – Айдахо остался последним американским штатом, которому даровали собственную франшизу на жареных цыплят в Южном Лондоне. Затем Стивен прошел сквозь строй диких детей, стоящих в дверях и приветствующих его позднее возвращение сердечными дружескими воплями: «Кретин/дрочила/задница». Он отпер анонимную входную дверь цвета горчичных хлопьев, и дух сомнительной жареной птицы понесся вместе с ним вверх по узкой серой лестнице.
На площадке второго этажа на него налетела миссис Доллис, соседка, – крошечная агрессивная пожилая дама с ошеломительно случайным набором сохранившихся зубов: как будто ей на десны набросали гальки. Она внезапно высунула голову из своей двери, превратив площадку второго этажа в персональный поезд-призрак Стивена.
– Лисы снова побывали у мусорных баков, – ворчливо пожаловалась она.
– Правда, миссис Доллис?
– Там теперь везде куриная кожа. Отвратительно.
– Ну-у, разве за это отвечает не магазин?
– Уж точно не я.
– Утром я с этим разберусь, миссис Доллис, хорошо?
Она демонстративно застонала, как будто сосед каким-то образом был замешан в программе, обучающей лис добираться до баков, и Стивен продолжил свой путь наверх, к себе в квартиру. Он дважды повернул в замке ключ, вошел и тут же опустил ветшающие жалюзи, чуть маловатые для окна, отсекая слепящий натриевый свет уличных фонарей.
В квартире были две меблированные комнаты. Если в Англии принято говорить про тесное помещение типа «кошку некуда швырнуть», то справедливости ради следует отметить, что уже упомянутая гостиная-спальня была чуть-чуть больше; хотя, попадись ему под руку кошка, Стивен почти наверняка куда-нибудь бы зашвырнул ее. Без особых ожиданий он нажал кнопку на автоответчике – стареющем и устаревающем, телесного цвета, со специально встроенной функцией «злорадство». С непередаваемой сардонической интонацией тот проинформировал хозяина: «Вы (кто же еще?) получили (всего) ОДНО новое сообщение».
Он нажал на «Воспроизвести».
– Привет, пап. Это Софи…
Стивен улыбнулся.
– Привет-приветик, Софс, – сказал он в пространство сентиментальным, глуповатым тоном, который немало смутил бы Софи, если бы она оказалась тут и услышала его.
Дочка продолжала своим официальным телефонным голоском, как у детского говорящего будильника:
– Это я просто чтобы сказать, что очень хочу увидеть тебя на следующей неделе, и… и это все, правда. Мама тут, она тоже хочет сказать кое-что…
Кое-что. Стивен нахмурился и инстинктивно отступил от автоответчика. Послышалось шуршание – телефон сменил пользователя, – и заговорила его бывшая жена, тихо, со своим мягким йоркширским акцентом:
– Привет. Очевидно, ты сейчас на сцене, отдаешь публике все, а потом это самое все вернется в балаган Джуди Денч в виде шарады и пары песенок из спектакля или типа того, но не забудь: понедельник. Надеюсь, ты запланировал на этот раз что-нибудь получше, чем старое кино, как тогда. – Затем тише: – Итак, на всякий случай предупреждаю: Колин взял короткий отпуск и, скорее всего, тоже будет здесь… – (Стивен оскалил зубы и погрозил автоответчику кулаком.) – Так что никаких столкновений, ни словесных, ни иных. Постарайтесь и будьте милы друг с другом. Ради Софи. Пожалуйста.
Стивен нажал на «Удалить» с несколько большей, чем необходимо, злостью, затем, продолжая морщить нос и скалиться, а также пинать все вокруг, но не слишком сильно, прошел к другой двери – на мини-кухню, с акцентом на «мини». Здесь маленький пластиковый стол сражался за пространство линолеума с мойкой, водонагревателем, ревущим, словно реактивный двигатель, и газовой плитой-убийцей. Несмотря на постоянные старания Стивена держать кухню в чистоте и порядке, в этой клетушке сохранялся смутный запах брожения, как внутри школьной коробки для ланча. Источники запаха оставались неясны: холодильника в настоящий момент не было – последний из череды недавно совершил самоубийство, а может, его погубила плита. В промежутке между холодильниками Стивену удавалось хранить молоко для чая на подоконнике; как временное решение это вполне годилось. На самом деле эта студия была создана не для масштабных развлечений, а для одинокого пьянства, рыданий и поглощения фастфуда.