Ну и ладно, сейчас сам увижу.
Оказалось, всё же другой.
— Приветствую. — Этот был не полным, а жилистым. Его тело можно было рассмотреть, потому что под пиджаком у него была не рубашка, а футболка. — Я адвокат, согласен представлять твои интересы. Дело твоё я прочитал, поработать придётся, но всё будет нормалёк, верь мне.
— Кто Вас нанял? — Решил я сразу расставить точки и запятые. Мне не очень понравился его панибратский тон, с которым этот тип стал общаться прямо с порога.
— Если мы договоримся, то это будешь ты. — Сразу же заинтересовал он меня таким заявлением. Кто платит — тот и музыку заказывает. — Вот договор. Подписывай, и займёмся вплотную твоим делом. Завтра тебе уже обвинение предъявят, а мне ещё разбираться и разбираться.
Мои руки как обычно были пристёгнуты, а договор он пододвинул, раскрытый сразу на последней странице. Что-то меня такая торопливость напрягает. Не то, что я не тороплюсь выйти отсюда, но ведь пока что мы ни о чём не договорились.
— Сейчас прочитаю. — Начал я вникать в ту часть договора, которую видел. Что-то там про форс-мажорные обстоятельства, выяснение претензий через суд. Мне уже это не нравилось. Это, если я сяду по его вине, он не ответит за несделанную работу, а скажет: «Парень, если тебе что-то не нравится — обращайся в суд. Ты как раз никуда не спешишь в ближайшие двадцать-тридцать лет!» — Переверните назад, пожалуйста, я хочу посмотреть, что там, на прошлых страницах.
— Да стандартный договор, что там смотреть. — С небольшим презрением заметил он, не двигаясь с места. Таким образом вызвав у меня уверенность, что там точно есть подвох. — Чего ты выделываешься? Реально хочешь присесть на двадцатку из-за своей тёлки?
— Вы точно адвокат? — Честное слово, я очень удивился, услышав такой лексикон. Хотя он с самого начала не был образцом официального человека, быдловское выражение меня покоробило.
— Не кипишуй… Не нервничайте так. — Исправился он почти сразу. — Это я не перестроился после прошлого клиента. — У адвоката даже поза поменялась. Мужик перестал сидеть развалившись, и теперь гораздо больше походил на делового человека. — Обычно у меня своеобразные подзащитные. В общем, не важно, Вы подписывайте, молодой человек, это в Ваших интересах.
— Пока что я не вижу тут своих интересов. — Заявил это, смотря прямо в его глаза, после чего, откинулся на спинку своего стула. — Я не буду подписывать документ, пока его не прочитаю.
— Ты… Вы поймите, молодой человек, что доверять Вы можете только мне. — Его улыбка к доверию не располагала, но в этот раз я промолчал. — Тут же вариантов-то немного, или я, или вон, Аристархович. Этот тебя не только без квартиры оставит, он тебя в такой долг вгонит со своими гонорарами, что ты будешь пахать на этого еврея всю оставшуюся жизнь, куда там каторге!
Стоп. Так вот что написано на других страницах договора: я должен этому «адвокату» отдать квартиру. Неслабые тут гонорары у адвокатов!
А ведь прошлый адвокат ничего не говорил про гонорар. Если он из дорогооплачиваемых, чего он вообще вызвался защищать скромного охранника? У этого, что сидит напротив, хоть мотив есть, он тупо квартиру отжать хочет.
— И всё же я откажусь. — Даже не дёрнулся я к документу, который мне придвинули ещё ближе к скованным рукам. — У меня есть свой адвокат. — Только он что-то запаздывает. Где обещанная дедом защита отряда? Почему ко мне приходят посторонние люди, а родной дед и родной отряд где-то пропали?
Адвокат братков встал, но бумагу, которую дал мне на подпись, не забрал. Он сходил до двери, сделал вид, что прислушивается. Потом вернулся ко мне.
— Ты знаешь, ты мне нравишься. — Начал он тихим голосом, вызвав у меня чуть ли не смех своим заявлением. — Потому скажу тебе по секрету, парень. Ты в жопе! — Он посмотрел мне в глаза, видимо стараясь найти там как минимум страх или растерянность. Не найдя того, что искал, он продолжил ещё тише. — Аристархович уже всем объявил, что ты — только его клиент. Это значит, если кто-то из адвокатов только глянет в твою сторону, этого самоубийцу выловят из Волхова с бетонными ботинками. С крышей Аристарховича только аристократам и тягаться, а не тебе.
— А ты? — Раз он упрямо сползает на тыканье, буду и я таким же демократичным. Человек так привык, чего это я его насилую и заставляю переучиваться?
— У меня крыша не хуже. — Наконец-то он убрал свою голову от моей, и начал говорить обычным голосом. — Тем более, он мне немного должен.
Эти слова заставили всерьёз задуматься. Отдать за свободу свою квартиру мне было не жалко. Нет, жалко конечно, но не так чтобы очень. Видимо, где-то в глубине души я ещё воспринимал её, как игровую условность. Я её не покупал, на неё не зарабатывал. Мы с Таней можем снимать квартирку поменьше, я нормально зарабатываю. А если уговорю деда принять её в отряд, то вообще будем в шоколаде.