Изображение сфокусировалось на Ольге Карташовой. Красивая молодая женщина, высокая, с каштановыми волосами, собранными сзади в простой хвост. Макаров с удивлением обнаружил, что на её лице, лишённом каких-либо признаков макияжа, не было также и следов слёз. «Неужели она даже не плакала?! Поразительная выдержка!» ― мысленно произнёс он.
Пресс-конференция уже была в самом разгаре. Ольге задавали вопросы, она отвечала развёрнуто и не приукрашивая никаких деталей. Во главе повествования, как вскоре сообразили Лукин и Макаров, был дневник Юрия Карташова, который он вёл последние недели перед вторым полётом, ― обычная бумажная тетрадь. Валентин Андреевич не видел таких уже несколько лет. В последние годы страна всё больше переходила на цифровую бумагу, и теперь уже почти никто не писал на настоящей. Он даже думал, что ничего подобного просто не осталось ― их все уничтожили за ненадобностью. Где только он её взял?
Ольга несколько раз брала тетрадь в руки, открывала и зачитывала из неё целые куски текста, безжалостно вынося на суд публики все переживания и страдания своего погибшего мужа. Вернее того, кого она последний месяц считала своим мужем… Кого они с Лукиным ей возвратили под видом её мужа…
Пресс-конференция длилась около часа, и всё это время оба мужчины неотрывно следили за ней, словно заворожённые, ловя каждое слово. И мысли не промелькнуло в их головах что-то сделать, как-то помешать ей, ― уже было слишком поздно. Ольга Карташова вколачивала последние гвозди в крышку гроба их, Лукина и Макарова, карьер.
На вопрос о том, не боится ли она за свою дальнейшую судьбу и судьбу своих детей, Карташова заявила, что боится, но, возможно, общественный резонанс, который поднимет эта пресс-конференция во всём мире, защитит их с Матвеем и Викой от расправы со стороны спецслужб.
Напоследок вдове Юрия Карташова задали ещё один закономерный вопрос, который почему-то никто из журналистов не догадался озвучить ранее: «А зачем вы решились на эти откровения? Почему так откровенно говорите с незнакомыми людьми даже о самом личном?»
Женщина ответила, что, может быть, это и выглядит наивным, но она хочет, чтобы мир узнал правду о том, что сделали с её мужем, тем самым уничтожив её семью, её счастье. А ещё Ольге банально хотелось отомстить этим людям, и она надеялась, что хоть кто-то из них понесёт наказание, лишится своих постов.
Когда трансляция закончилась, Макаров и Лукин обменялись многозначительными взглядами.
― Ну что, Валентин Андреевич, вот и конец!.. Мне даже как-то полегчало, если честно… Теперь уже не остаётся места неопределённости ― после такого нас с вами точно выпрут и ноги вытрут, как о старую ветошь!
― Да уж… ― и после небольшой паузы. ― И поделом! Так нам и надо, после того, что мы сделали… Знаете, я, когда слушал всё это, словно на своей шкуре испытал то, о чём она говорила. Мы не просто убили отличного парня, в спешке направив его в неизвестность на непроверенной ракете, мы сделали гораздо хуже! Мы отняли его судьбу, обманули его семью, сломали им жизнь!
Будь она проклята, эта программа «Дубликат», да и вы, и я вместе с ней, когда согласился во всём этом участвовать! — последнюю фразу Валентин Андреевич буквально прокричал. От его недавней пассивности не осталось и следа.
Лукин ничего не успел ответить товарищу по несчастью, так как в это время их разговор прервал очередной вызов по видеофону. На этот раз звонил именно министр космоса Авдеев. Поколебавшись секунду-другую, Валентин Андреевич нажал несколько кнопок на клавиатуре своего компьютера, соединённого со специальным проектором. В комнате возникло голографическое изображение министра Авдеева. По лицу его было видно, что министр в ярости.
Он огляделся вокруг и, затемнив на столе початую бутылку, с неудовольствием бросил вместо приветствия:
— Вы ещё и пьёте! Бездельники, уроды!
Реакции даже на это оскорбление не последовало, так что Авдеев продолжил изливать свой гнев:
— Вы что тут расселись оба?! Видели эти чёртову пресс-конференцию?! Как это вообще произошло?! Куда вы смотрели? — последний вопрос был обращён преимущественно к полковнику Службы государственной безопасности Лукину.
— Кто же мог такое предположить? — достойно выдержав гневный взгляд министра, ответил Леонид Васильевич.
— Да вы что, надо мной издеваетесь?! Кто мог предположить! Вы офицер Службы безопасности, а не… — Авдеев замялся, не в силах подобрать подходящее сравнение, а затем вдруг выпалил: — Это ваша работа, всё предугадывать! Почему ваши люди не обыскали дом Карташовых, когда случился второй инцидент?
Лукин было хотел что-то ответить, но затем, решив, видимо, что не стоит, лишь пожал плечами. Авдеев тем временем заговорил одругом, немного снизив градус напряжения:
— Вы выбрали неподходящее время, чтобы пить! Нам предстоит ещё некоторая работа, и, если всё сделать быстро и грамотно, можете быть спокойны: я говорил с президентом и главой правительства ― нас с вами не тронут! Главное, чтобы больше такого ни в коем случае не повторялось! А сейчас слушайте, что нужно сделать…
― Уже поздно что-либо делать, ― перебил министра Макаров.
― Что это значит? ― лицо Авдеева вновь помрачнело.
— На меня не рассчитывайте, дорогой министр! — это обращение он произнёс с сарказмом. — Я ничего предпринимать не буду. Я уже принял решение: пишу заявление об отставке…
— А вы, Лукин? Тоже будете сидеть сложа руки?
— Что же вы делаете, Валентин Андреевич? — вместо ответа Лукин обратился к Макарову.
— А что, вы же сами лишь несколько минут назад говорили, что вам полегчало после этой пресс-конференции, и вы уже морально готовы к отставке…
— Но это же был до того, как министр, — Лукин бросил взгляд на Авдеева, — сообщил, что мы ещё можем спастись…
— Но каким образом? Я уверен, что нам собирались предложить ликвидировать эту несчастную женщину и её детей, подстроив какой-нибудь несчастный случай, или что-то подобное! Не слишком ли дорогая цена за спасение своей шкуры? — теперь и Макаров смотрел на министра, но уже с вызовом.
— Но… — снова хотел возразить Лукин.
— Леонид Васильевич, вы же офицер и должны уметь стойко переносить невзгоды!
На лице же Авдеева снова была ярость. Голограмма хорошо передавала его эмоции и то, как тяжело и часто он дышит, дёргающийся правый глаз. Видя, что и Лукин под влиянием слов Макарова тоже колеблется, он понял, что продолжать разговор бессмысленно.
— Ну и дураки! Вы ещё пожале… — но министр не успел озвучить свою угрозу до конца, потому что Валентин Андреевич нажал кнопку на клавиатуре, и голограмма мгновенно свернулась, а экран компьютера погас.
В кабинете снова повисла тишина, давящая на ушные перепонки не хуже истеричных криков Авдеева. Лукин взял очередную сигарету и закурил, а хозяин кабинета тяжело вздохнул и откинулся в кресле. Его полностью захватили апатия и усталость, истребив любое желание что-то делать…
Однако спустя пару минут Макаров потянулся к недопитой бутылке и обратился к Лукину:
— Леонид Васильевич, ещё по одной?
Тот молча кивнул и пододвинул свой стакан.