— Это… моя… кровать.
— Кровать? — Это слово заставило Тадха снова задуматься. — У тебя здесь есть кровать?
Тадх мог презирать предполагаемую развращенность своего родственника Бриана, когда речь заходила о пуховых перинах, но в этот момент перспектива разделить с кем-то мягкую постель, вместо того чтобы спать на твердом полу, показалась ему неплохой. Войдя наконец в комнату и закрыв за собой дверь, он с удивительной точностью добрался до кровати и протянул руку туда, где, отпрянув назад в отвращении и даже в ужасе, доктор Пинчер невольно освободил место, нужное Тадху.
— Ну вот, — приветливо произнес он. — Вполне хватит места для нас обоих.
И он бы мгновенно заснул рядом с ошеломленным проповедником, если бы его не охватило вдруг любопытство. Кем мог быть этот английский чужак, которому выделили отдельную комнату во время поминок по О’Бирну из Ратконана?
— Прекрасный человек, — высказался он в чернильную тьму. — Нет сомнений, Тоирдхилбхак О’Бирн был прекрасным человеком. — Он немного помолчал, ожидая какого-то отклика, но незнакомец рядом с ним был так же молчалив, как труп внизу. — Ты долго его знал? — поинтересовался он.
— Я его совсем не знал, — холодно произнес Пинчер.
Пинчер уже понял, что со стороны этой мерзкой фигуры его жизни ничто не угрожает. Теперь в его уме крутился главный вопрос: сойти ему с кровати и улечься на твердый пол самому или остаться на месте и терпеть близость и вонь чужака.
— Но ты, без сомнения, приехал на его поминки из уважения, — произнес Тадх. Любой бы сказал, что это правильный поступок, пусть и необычный для англичанина. — Ты не против того, чтобы я узнал твое имя? Я Тадх О’Бирн, — любезно сообщил он.
Ну почему, пытался понять Пинчер, все эти ирландцы должны носить столь варварские имена? Того, как это звучало для него — Тиг О’Бирн рядом с ним, покойный Турлок О’Бирн внизу, — уже было более чем достаточно, но то, как они сами это произносили — Тадх и Тоирдхилбхак, — превосходило всё разумное. Пинчер мысленно проклял всех этих людей. Он не имел никакого желания беседовать с Тадхом, но, с другой стороны, если он откажется ответить, это может вызвать у существа ярость.
— Я доктор Симеон Пинчер из Тринити-колледжа в Дублине, — неохотно сообщил он.
— Из Тринити-колледжа? — Значит, это был англичанин и еретик. Но все равно ученый, наверное. — Осмелюсь предположить, что ты учил латынь и греческий, так?
— Я читаю лекции на греческом по логике и теологии, — холодно произнес Пинчер. — И проповедую в соборе Христа. И я член колледжа Эммануэль в Кембридже.
Пинчер надеялся, что этот впечатляющий перечень заставит неожиданного гостя замолчать.
Тадх, возможно, и не слишком привык общаться с англичанами и еретиками, но, конечно, был поражен. Это ведь был джентльмен и ученый, знающий человек, который проделал длинный путь из Дублина, чтобы выказать уважение к вождю О’Бирну. Да, с ним следовало быть учтивым. Некоторое время Тадх лежал молча, гадая, что он мог бы сказать столь выдающейся личности. И тут ему на ум пришла одна мысль. Важный человек делил с ним постель и, без сомнения, воображал, что он, Тадх О’Бирн, личность малозначащая. И Тадх был просто обязан объяснить незнакомцу, что и он тоже не последний в своем клане. Конечно, не такой образованный, но, по крайней мере, джентльмен.
— А ты, пожалуй, и не знаешь, кто я таков? — предположил он.
— Пожалуй, нет, — вздохнул доктор Пинчер.
— Ну, так именно я, — с гордостью сообщил Тадх, — на самом деле и есть законный наследник Ратконана.
Результат его заявления был в высшей степени удовлетворительным. Тадх почувствовал, как доктор слегка вздрогнул.
— Но я так понял, что это Бриан…
— Ах… — Теперь Тадх оседлал любимого конька. — Он получил это. Да, получил. Но есть ли у него на это право? — Он помолчал, чтобы его вопрос проник в ум собеседника. — Нет. Это я принадлежу к старшей линии, видишь ли. Да, его семья получила Ратконан, но прав на него у них нет. Их притязания ложные!