– Удивительно, – согласился мистер Кернан.
– Ибо папа, – пояснил мистер Фогарти, – когда он говорит ex cathedra, он непогрешим.
– Да, – сказал мистер Каннингем.
– Ага, я знаю про папскую непогрешимость. Помню, когда я был молодой… Или же это было про…?
Реплику прервал мистер Фогарти. Вооружившись бутылкой, он разлил компании еще по малой. Мистер Маккой, видя, что в бутылке недостает для полного круга, сказал, что у него еще остается; прочие, повинуясь настояниям, приняли. Тихая музыка виски, струящегося в стаканы, составила приятную интерлюдию.
– Так вы про что говорили, Том? – спросил Маккой.
– Папская непогрешимость, – сказал мистер Каннингем, – это величайший эпизод во всей истории Церкви.
– И как это произошло, Мартин? – спросил мистер Пауэр.
Мистер Каннингем поднял вверх два толстых пальца.
– В священной коллегии кардиналов, архиепископов и епископов были, понимаете, два человека, которые выступали против нее, а все остальные были за. Весь конклав был единодушен, за исключением только этих двух. Нет и нет! Они ни за что не соглашались!
– Ха! – произнес Маккой.
– Это были один немецкий кардинал по имени Доллинг… или Даулинг… как же его…
– Даулинг уж никак не немецкий, я вам ручаюсь, – сказал мистер Пауэр со смехом.
– Ну, словом, этот знаменитый немецкий кардинал, как бы его ни звали, был один из них, а второй – это был Джон Макхейл.
– Как? – вскричал мистер Кернан. – Джон Туамский?
– Вы уверены в этом? – спросил с сомнением мистер Фогарти. – Мне казалось, это был какой-то итальянец или американец.
– Этот человек был Джон Туамский, – повторил мистер Каннингем.
Он выпил, и все джентльмены последовали за ним. Он перешел к окончанию истории:
– Итак, все они были там, все кардиналы, архиепископы и епископы со всех уголков земли, и эти двое отбивались как черти до последнего, пока наконец сам папа не поднялся и не провозгласил непогрешимость догматов Церкви ex cathedra. И в эту минуту Джон Макхейл, который все так и спорил, и спорил против нее, тоже поднялся и вскричал зычным голосом, что есть мочи: Credo!
– Верую! – перевел мистер Фогарти.
– Credo! – повторил мистер Каннингем. – Это показывает его веру. В тот момент, когда заговорил папа, он подчинился.
– А как насчет Даулинга? – спросил Маккой.
– Немецкий кардинал не подчинился. Он покинул Церковь.
Под действием слов мистера Каннингема в сознании его слушателей возник величественный образ Церкви. Дрожь пробрала их, когда его глубокий голос с хрипотцой произнес слово веры и послушания. И когда в комнату, вытирая руки, вошла миссис Кернан, она оказалась в торжественно притихшем собрании. Не нарушая молчания, она облокотилась на спинку кровати.
– Я видел однажды Джона Макхейла, – сказал мистер Кернан, – и я этого не забуду по гроб жизни.
Он повернулся к жене за подтверждением.
– Я ведь тебе сколько раз рассказывал!
Миссис Кернан кивнула.
– Это было на открытии памятника сэру Джону Грею. Выступал Эдмонд Двайер Грей, без конца нес какой-то треп, и тут же был этот старикан, насупленный, брови седыми кустиками, и он из-под них все сверлил глазками того.
Мистер Кернан насупил брови и, нагнув голову словно разъяренный бык, уставился на жену.
– Господи! – воскликнул он, вернув лицу обычное выражение. – Я в жизни у человека не встречал таких глаз. Как будто это он говорит: Я тебя, субчика, насквозь вижу. Глаза как у ястреба.
– В роду у Греев одни никчемные людишки, – сказал мистер Пауэр.
Пауза возобновилась. Потом мистер Пауэр повернулся к миссис Кернан и сказал весело и решительно:
– Что ж, миссис Кернан, мы из вашего мужа сделаем доброго католика, живущего во благочестии и страхе Божьем.
Он обвел рукой всех собравшихся.
– Мы все тут вместе будем говеть и исповедаем грехи наши – и, видит Бог, в этом нам крайняя нужда.
– Я не возражаю, – сказал мистер Кернан с несколько деланною улыбкою.
Миссис Кернан подумала, что ей будет разумней не выказывать большой радости, и ответила так:
– Сочувствую бедному священнику, кто будет выслушивать твою историю.
У мистера Кернана изменилось выражение.
– Если ему не понравится, – сказал он с напором, – он может… идти гулять. Я ему просто расскажу мою грустную историю. Я не из самых худших…
Мистер Каннингем проворно вмешался.
– Мы все проклянем диавола, – сказал он, – все сообща, и не будем забывать про его козни и про его могущество.
– Изыди от меня, Сатана! – возгласил мистер Фогарти со смехом, глядя на всю компанию.