— Поздно уже, — сказал политрук. — Вам пора уходить. Но ты, Володя, заглядывай почаще.
Старый Шайдоб был заядлым приверженцем «нового порядка». Он ходил по полю, отмечал участки, принадлежавшие ему до коллективизации, наконец вкопал столбики на межах и начал жатву. Глядя на него, отмерили свои участки еще двое хозяев, но взяли они полоски поменьше прежних. «Что же это будет, ведь без хлеба останемся, — тревожились женщины. — Надо разделить все поле на равные полоски и начинать жать». Но тут в деревню наведался бургомистр волости Бодягин — средних лет мужчина, широкоплечий, с угрюмым взглядом маленьких глаз. Он приказал созвать сход.
Большая изба на краю деревни была переполнена. Бодягин высморкался, грозно глянул по сторонам и начал:
— Завтра все как один должны выйти в поле. Сдвоить, строить лошадей и работать на жатках. Сушить и тут же свозить снопы в гумно. А потом, сами знаете, мо-ло-тить! Понятно?
Минуты две стояла тишина. Наконец послышался чей-то голос:
— А кто платить будет?
— Привыкли за плату работать! А теперь никто не будет платить, потому что все ваше. — И, немного подождав, бургомистр добавил: — Только помните, что каждый двор должен будет сдать по восемьдесят пудов зерна. Так что надо стараться. И еще помните: с сегодняшнего дня у вас община.
— А что это такое? — спросил старый Рыгор.
— Все приказы немецкой власти выполнять вместе и организованно. В следующий раз приеду — назначим старосту.
Бодягин снова высморкался и вышел из избы. А люди еще долго не расходились, пожимая плечами.
Володя с Миколой выбрались на улицу.
— Некоторые ожидали от немцев земли, вот бургомистр тех и обрадовал, — вполголоса сказал Володя и оглянулся.
Микола рассмеялся:
— Он им даст земли! Видел Шайдоба? Молчит…
— Шайдоб будет делать, что захочет. Он уже колхозную баню запер, говорит, что она из его гумна сделана. За своим Василем как за каменной стеной.
Сергеев волновался, узнав от Лиды, что приехал бургомистр. Увидев Володю, он обрадовался. От него узнал, зачем приезжал бургомистр и о чем говорил.
— Пока в деревне такие порядки, надо не зевать, — сказал политрук, — запасаться оружием. Кто тут еще из комсомольцев есть?
— Микола Вересов — надежный парень, двое девятиклассников, Федя Кисляк и Толик Зубенок. Остальные девчата.
— Можешь привлекать и некомсомольцев. Кому из ребят не захочется иметь винтовку! Ты с Миколой пойдешь на место боя нашей роты. Там должны быть пулеметы, винтовки, даже миномет. Вы их перенесите к реке, спрячьте в воде. Не испортятся. А с патронами и минами хуже. Их нужно завернуть во что-нибудь и закопать в землю. Домой оружие не приносите, так и остальным ребятам скажи. Прикопали, запомнили, в каком месте, и все.
— А потом создадим молодежный отряд и будем громить фашистов! — заискрились глаза у Володи.
— Ишь какой горячий, — улыбнулся Сергеев. — Одни вы ничего не сделаете, быстро перебьют. Нужна организация. Подожди, люди увидят, что принесли им фашисты, разозлятся, тогда и нам будет легче действовать. Наши все равно вернутся: не бывать тому, чтобы чужеземцы советский народ сломили.
Выйдя от политрука, Володя почувствовал себя большим и сильным, а главное, смелым, как никогда. Теперь не так-то легко будет снова взять его в плен. Постоит за Родину, за самого себя и за мать!..
Посвятив Миколу в свои планы, Володя предложил:
— Завтра утром приходи ко мне с косой. Я тоже возьму, и пойдем на болото. Даже матери ни о чем не догадаются.
— Это идея, а то моя шагу ступить не дает, все время следит.
На следующее утро две тропинки протянулись по росистой ботве через сад до самого болота. Густой туман то отступал от хлопцев, то снова окутывал их. Когда добрались до места, указанного Сергеевым, на солнце еще можно было смотреть, не прищуривая глаз. Там не было ни одного целого кустика. Молодые березки и ольхи будто подстрижены. Огромный серый камень и тот выщерблен. На бруствере окопа молчаливо стоял «Максим», возле него лежала куча винтовок.
— Кто это их сюда снес? — удивился Микола.
— Немцы. Они оружие не закапывают, а собирают, — ответил Володя.
— А красноармейцев кто похоронил?
— Тоже они. Да разве похоронили? Прямо в окопах чуть-чуть присыпали сверху песком, и ладно.
— А на могилах своих, гады, кресты березовые поставили.
— Ну и пускай. Березок у нас много. — Володя начал срывать с крестов и швырять в грязь немецкие каски. — На одном этом болоте для всех гитлеровцев хватило бы.