— Ненавижу себя!
Подошла к окну. На улице показался Володя. Несмотря на мороз, он был в одном пиджаке. Зина знала, что одежду у хлопца отобрал полицейский, и пожалела его.
Как только Володя вошел в избу, девушка рассказала ему о подслушанном ею разговоре отца и Шайдоба. Зина была уверена, что отец предупредит тетку Марию насчет коровы, а вот какой документ собирается старый черт везти в немецкую комендатуру — вопрос.
— Догадываюсь, в чем дело, — сказал Володя. — Случай с портретом на бане хочет на Пылилу свалить. Павел однажды вспомнил о раненом полицае, вот и… Не знаешь, когда Шайдоб введет в Жлобин?
— В понедельник. Сам говорил, что поедет искать гвозди, а заодно и наведается в комендатуру.
— Хорошо. Но назад уж не вернется.
Зина испугалась:
— Зачем он тебе? Лучше корову обменяйте в какой-нибудь деревне, и все.
— Ой, миленькая моя, разве можно из-за коровы губить человека? Еще в плену я поклялся жизнью матери, что вырвусь и на каждом шагу буду уничтожать гадов. Хорошо, что предупредила. Мне пора.
Уже темнело, когда Володя надел лыжи и помчался к Сергееву. Миновав Волчий Лог, где обычно встречался с политруком, он вскоре пришел в Вепряты. Сергеева застал дома. Тот удивленно взглянул на запыхавшегося парня, быстро накинул ватник и вместе с хлопцем вышел во двор.
— Александр Данилович, что же делать? — спросил Володя, рассказав о случившемся.
— Жду, что ты предложишь.
— Об этом не трудно догадаться.
— То есть?
— Стукнуть!
— А как?
— Вы боитесь, что я не попаду?
— Почему же, попадешь. — Сергеев задумался. — Стало быть, он поедет послезавтра. Ну что ж, настало время рассчитаться. В волость он собирается не на пригородном поезде? Говорят, в нем ездят только немцы на строительство моста.
— Василь раздобыл ему пропуск.
— А когда поезд в Слободу идет?
— Вечером.
— Нужно достать ключ и на подъеме развинтить рельсы. Ты знаешь, где подъем и как к нему удобнее подойти?
— Знаю. И ключ достану.
— В понедельник я с одним хлопцем часа в три буду около речки.
— С каким хлопцем?
— Познакомлю с ним. Тоже комсомолец. Да, чтобы не забыть: возьми и передай Лиде, — Сергеев снял с руки часы и протянул Володе. — Пускай прихватит самогонки и отнесет часовому. Может быть, и удастся освободить Миколу.
На прощание политрук крепко обнял юношу.
Володя вынес лыжи в огород и быстро побежал в сторону леса. По дороге он уже представлял себе операцию с пригородным поездом. Но зачем развинчивать рельсы, если гораздо проще подложить противотанковую мину и подорвать состав? Однако, поразмыслив, пришел к выводу, что политрук прав: одно дело — по неизвестной причине происшедшее крушение, и совершенно другое — взрыв. Это сразу насторожит немцев, и они тут же начнут искать виновных.
Вернулся домой Володя поздно, но никто из родных еще не спал. Мать стояла возле плиты, дед дремал на печи, а за его спиной шептались братишка и сестренка.
— Садись ужинать, сынок, — сказала Мария.
Володя увидел, как из глаз матери потекли слезы, когда она дрожащими руками наливала молоко в миску. Хотел спросить, отчего плачет, но тут же догадался сам, и тяжелый комок подкатил к горлу. «Савка, наверное, сообщил о корове, а мне мама говорить не хочет», — мелькнула мысль.
Словно в подтверждение этой догадки, дед выругался:
— Пропади она пропадом, такая жизнь! Будет ли ей конец?
Тяжелым вздохом ответил ему внук.
Вечером выпало много снега. За ночь голодные волки протоптали за хлевами глубокую тропинку, протянувшуюся до околицы деревни, а потом повернувшую к реке. Возле лозового пня волки, видно, схватили сонного зайца: на снегу алели капли крови и валялись клочья шерсти. После них на этом месте успели побывать сороки. Они чувствуют свежую кровь издалека и на рассвете без труда отыскали место, где погиб зайчишка. Хотя и немногое остается после голодных хищников, но лесные сплетницы любят проверять их пути, копаться в мусоре и шнырять по дворам.
Следующий день прошел для Володи незаметно. Он подготовил французский ключ, которым можно открутить любую гайку, и, воспользовавшись тем, что Сергеев ни слова не сказал об оружии, на всякий случай припас две гранаты. Часы политрука отдал Лиде, а ночью помогал матери Миколы гнать самогонку.
Начинало светать, когда Володя возвращался домой. Только успел поравняться с избой Шайдоба, как услышал стук двери. Решил притаиться: не затевает ли новую пакость старый черт? Хоть и темновато было еще, все же разглядел, как со двора, с кошелкой в руках, вышел Шайдоб, несколько раз кашлянул, что-то пробормотал и подался в конец деревни. «Ну, гад, не вернешься! Живым останешься — по дороге убью!» — подумал юноша, поняв, что старик отправился к поезду.