Мария сразу расплакалась, начала жаловаться, что сын ее ненормальный, потому и отправился Европу смотреть. А с Вересихой получилось хуже. Ведь по всем данным Микола, ее сын, — отъявленный бандит! Не появлялся ли он в деревне после побега? Если так, матери от расстрела не уйти!
Для пущей убедительности один из гитлеровцев размахнулся и ударил женщину рукояткой пистолета по лицу. Вересиха упала, ее подняли и вытолкнули за дверь.
Вызвали и еще нескольких женщин. Их тоже расспрашивали о красноармейцах и о пропавшем немецком солдате. Эсэсовцев удивляло, что все говорят одно и то же — очевидно, в деревне действительно побывали советские окруженцы.
Допрос окончился. Медленно проехали по улице две повозки с трупами. Так и пришлось эсэсовцам покинуть деревню, ничего не добившись от крестьян.
Обо всем, что происходило в Дубовой Гряде, партизаны узнали в тот же вечер от своих родственников и односельчан. Володя не ожидал, что налет эсэсовцев закончится без жертв, и теперь не скрывал радости. Вначале он хотел вместе с группой вернуться в отряд, но Микола напомнил о Василе.
— Надо прикончить этого гада, — твердо сказал хлопец. — За Лиду мы обязаны отомстить.
Ребята дружно согласились. Только Фридриха пришлось запереть в амбаре, оставив с ним Ивана.
Никто не знал, с какой целью Василь приедет в выходной день в деревню Марковщина, знакомую всем хлопцам. Деревня эта тянулась вдоль железной дороги и одним концом упиралась в осушенное болото. Отсюда и решили войти. Володе было известно, что, кроме Лешки Войтика из Марковщины, служит в полиции еще один парень, по фамилии Зыга. Заядлый пьяница, он до войны два года просидел в тюрьме за воровство. Чтобы случайно не наткнуться на Зыгу, партизаны шли по деревне настолько осторожно, что не залаяла ни одна собака.
Было сыро, все время сеял мелкий дождь. В избе Войтика почему-то светилось окно, и это насторожило ребят. Володя послал Мишу разведать, нет ли у связного чужих, но в избе слышался только плач ребенка и голос укачивающей его женщины. Командир приказал всем пройти в огород и ожидать, пока он вернется.
Через окно Володя увидел в избе сестру Алексея с ребенком на руках и тихонько постучался.
— Леша, кто-то стучит, — послышался ее голос.
Алексей потушил лампу и открыл дверь.
— Хорошо, что пришел! — шепнул он.
Связной сообщил, что утренним поездом должен приехать с тремя полицейскими Василь, решивший жениться на здешней девушке. После свадьбы он хочет забрать из Дубовой Гряды мать и сестру, а потом вывести на чистую воду всех, кто взрывает мосты и убивает немцев и полицаев. Ругал дураков эсэсовцев: не смогли найти виновных. Ничего, скоро он покажет, как нужно разоблачать бандитов!
Володя знал, что Илья Карпович не похвалит его за самовольную «охоту». Еще вчера, после диверсии, группа должна была вернуться в отряд. Но, подумав, решил: будь что будет.
Алексей оделся и провел хлопцев к месту, где можно было устроить засаду. Метрах в двухстах от железнодорожного полотна начинались огороды, обнесенные колючей проволокой. На участке рядом с переулком партизаны сняли проволоку и залегли между грядами. Нудно было взять полицаев без выстрела, чтобы не привлечь внимание немцев, ехавших в поезде.
Со стороны Жлобина послышался гудок паровоза. Вскоре над полотном дороги появились клубы густого дыма и на разъезде заскрежетали колодки тормозов. Володя с Миколой лежали впереди всех и видели, как с подножки вагона спрыгнули четверо полицаев, сразу направившихся к переулку. Они громко разговаривали, смеялись, подходя все ближе и ближе. И не успел Володя скомандовать «руки вверх!», как Микола уже стоял перед Василем. Тот и еще один полицай подняли руки, но двое остальных метнулись в разные стороны. Володя вскинул автомат и короткой очередью срезал одного, побежавшего к деревне. В ту же секунду он почувствовал резкую боль в левой руке — в нее угодила пуля второго полицаи.
— Ах ты, гад недобитый!
Но и тому не удалось уйти: заметив силуэт бегущего по огороду человека, Федя свалил его очередью из ручного пулемета.
А из вагонов все еще стоявшего на разъезде поезда уже гремели автоматная пальба всполошившихся гитлеровцев.
Надо было немедленно уходить, и партизаны погнали захваченных полицаев за избы, к кустам, видневшимся неподалеку в расплывчатом предрассветном сумраке.
— Товарищ командир, ты ранен? — встревоженно спросил Миша.
— Ничего страшного.
Володя остановился, провожая глазами тронувшийся поезд.
— Небось, не сунулись, побоялись, — довольно усмехнулся он.