В это время во двор выскочила из избы хозяйка, увидела партизан и тут же метнулась назад, во весь голос моля бога о защите. Володя бросился за ней:
— Молодка, дай мне что-нибудь из твоей одежды…
Схватив на руки ребенка, женщина будто остолбенела возле стола. Не теряя ни секунды, Володя повязал на голову полотенце, сорвал с кровати постилку и укутался в нее.
— Похож я на женщину? — спросил он.
Хозяйка не ответила, лишь неприязненно взглянула исподлобья. Володя махнул рукой и выбежал во двор.
Он велел хлопцам наблюдать, куда свернут гитлеровцы, а сам направился вдоль речушки искать обрыв кабеля. К мостику приближалась еще одна группа карателей, и юноша спешил. Наконец, недалеко от насыпи, он увидел место разрыва и чуть ли не на глазах у фашистов начал связывать кабель. «Черт возьми, и этих пропустили», — возвращаясь назад, подумал командир и вдруг заметил, как хлопцы бросились из своего укрытия в кусты на берегу.
— В чем дело? — подойдя к ним, спросил Володя.
— Двое немцев идут в эту сторону.
— А почему вы решили, что они зайдут в эту избу? Хотя… Там какая-то неприятная женщина.
— Ты разве не знаешь, кто она? — спросил Микола. — Помнишь, Алексей говорил, что полицай, которого мы ранили, живет в крайней избе.
— Но там нет мужчин.
— Сам он в Бобруйске, в госпитале, а жена здесь.
— Вот оно что! А я не понял, почему она с такой злобой на меня посматривает.
Володя бросился к избе. Но, пока разыскал конец кабеля, два гитлеровца уже подходили к калитке. Пришлось снова поспешить в кусты.
— Ерунда какая-то, — удивился он, — оставил кабель за углом дома, а нашел метрах в двадцати от него.
— Никто из нас его не трогал. Значит, хозяйка отбросила подальше, — сказал Микола. — Не выдаст ли она нас?
— Думаю, ничего не скажет. Если начнется бой, так и ей от смерти не уйти. Ну-ка, Миша, посмотри, в избе ли еще те двое.
Миша скоро вернулся и сообщил, что фашисты ушли. Уже темнело. По железнодорожной насыпи двигалась группа карателей, видимо, последняя. Володя опять не мог найти конец кабеля и, разозлившись, бросился во двор: не иначе жена полицая припрятала! Но на двери висел замок. Юноша направился к насыпи. Смотанный в клубок конец кабеля лежал в реке. Подняв его, Володя побежал назад. Грянул взрыв, послышались стоны гитлеровцев.
— Наконец-то! Надо бы и полицаиху прикончить, но бог с ней, пускай растит малыша. Бежим, — сказал Володя.
На следующий день в Жлобине и его окрестностях гитлеровцы суетились, как разозленные осы. Мало того, что группа подрывников уничтожила около полувзвода фашистов, так и в самом городе взорвались и сгорели несколько цистерн с бензином.
Подойти к железной дороге было невозможно, и Володя не смог проверить новый метод минирования. Однако, подумав, подрывники нашли выход. В Дубовой Гряде они привязали веревку к камню и перебросили ее через сук яблони, а на другой конец веревки положили капсюль с соединенным шнуром. Веревку натянули и тут же отпустили. Послышался выстрел, а минуты через две взорвался капсюль и на другом конце шнура.
— Ура! — обрадовались ребята своей удаче.
Они решили вернуться в отряд, но за околицей деревни заметили, что к ним бежит какой-то человек. Володя поднес к глазам бинокль и узнал отца Алексея Войтика.
— Подождите, братцы, сейчас новость услышим, — сказал он.
Остановили лошадей. Подошел запыхавшийся Войтик и снял шапку.
— Думал, не догоню, — перевел он дыхание, вытирая пот со лба.
Все ждали, что он скажет, но Войтик не спешил, ребята догадались, что дело не срочное. Наконец он заговорил:
— Я пришел сообщить, что немцы готовятся прочесывать весь этот лес, — Войтик обвел рукой массив, в который входил и Волчий Лог. — Комендант и начальник гарнизона хотели направить сюда несколько рот итальянцев, отказавшихся сражаться на фронте, и полицию. Но итальянские солдаты, узнав, что их посылают не для заготовки продуктов, а против партизан, не подчинились. Разбежались по избам в первой же деревне по пути сюда. За буханку хлеба отдавали шинели, белье, даже винтовки. Деревенская молодежь, конечно, не зевала, обмен пошел — дай боже! Полицейские увидели это и назад в Жлобин. Комендант вызвал начальника полиции, выругал его и сказал, что немецкие солдаты везде пройдут. На днях в комендатуре состоится совещание, на котором будут присутствовать все высшие чины, в том числе и начальник полиции.
— Та-ак… Послушайте, дядька, возьмите вот эту мину и передайте сыну. Может быть, ему удастся поддержать ею дух тех, кто собирается участвовать в совещании. Вот было бы славно, а? — сказал командир.