— От чего?
— От этой проклятой машины!
***
Едва поле погасло, как вся сфера погрузилась в полумрак, обильно посыпаемый мелким белым пеплом. Воздух был чужой, тяжелый, грязный, пронизанный дымом, причем нескольких цветов. На небе сплошным фронтом, казалось неподвижно, висели свинцовые тучи, разбавляемые частыми молниями, от которых непрерывно, хоть и глухо, доносился гром. Еще это небо разрезали и не менее быстрые метеориты. Они, словно огненная биссектриса делили небосвод и так же внезапно, как появлялись, гасли.
Этот мир напоминал библейский ад. Мрачные, почти черные камни, посыпанные светлым пеплом, дождем, сыплющимся просто с неба и не имеющим четкого источника. Дым, не хуже болотного тумана, окутывал все, чего только касался, беспросветным облаком. И шел так низко, так тяжело, будто больной умирающий слон, пытаясь найти себе последнее пристанище. Землю разрывали на части то грохот вулкана, то раскаты грома. И что тот, что те, озаряли ее откуда-то издалека, но точно определить направление света, мешал подымающийся с камней, жар. Сами же камни, были словно декорации к фильму ужасов, кривые, черные, острые, бесформенные. Они торчали из измученной земли, словно колья и возвышались на десятки метров вверх. Еще были кратеры. Разные. От мелких, величиной с чашку, до огромных, где не было видно и края ему. Эти кратеры, словно следы кисти творца, делали картину завершенной и только благодаря им, можно было отличить, где кончается земля, а где начинается небо. Ведь все остальное, это неподвижная, навеки застывшая лава. Монотонная и безрельефная. А пепел сравнивал ее с тяжелыми угрюмыми облаками. Но не вся лава спокойно спала. Были еще недремлющие потоки, страшным роком, медленно, но неугомонно, вытекающие из ран молодой планеты, и ползущие вдоль ее морщин. Озаряя близлежащие камни, своим умиротворяющим, оранжевым светом.
Но была в этом аду и вода. Горячими гейзерами вырывалась она из-под камней и собиралась в глубоких кратерах. Где бурлила под давлением температур и газов, приобретая нездоровый желтый цвет. И то, чего касалась эта неживая вода, покрывалось белыми налетами, словно накипью, следами ее многочисленных компаньонов.
И царил в этом мире хаос. Хаос пепла, дыма, лавы и огня.
— Как ты думаешь, получилось? — тихо спросила Вика, испуганно бегая глазами по огненному пейзажу.
— Должно, — коротко ответил Адам, смотря на часы. — Возможен резонанс, и тут он может составлять не минуты, а тысячи лет, но в нашем случае это допустимо.
Потом он посмотрел на индикаторы костюма.
— Температура меньше восьмидесяти градусов по Цельсию. Хм, я думал, будет больше. И радиации особо, что-то не наблюдается, — затем он заинтересованно завертел головой и провел пальцем по сетке. — Судя по налетам гари, атмосфера как из выхлопной трубы. Да и гораздо плотнее нашей.
Адам открыл дверцу и аккуратно вышел. С собой у него ничего не было, разве что в кармане, аналогичном Виктории, лежал комплект для экстренного ремонта костюма в случае разрыва, то есть широкая специализированная изолента и гибкая проволока. В этом перемещении, ученый вел себя намного активней, так как был заинтересован гораздо больше, чем при перемещении в 1844 год. Он рассматривал каждую мелочь и без страха, а наоборот, с азартом, всматривался вдаль, при каждом новом падении метеорита или грохотании вулкана.
— Нам повезло, место практически идеальное для посадки, — говорил он, помогая выйти Виктории. — Метров двести и слишком близко к лаве были бы, а в той стороне камни досаждали бы.
Девушка вышла и теперь уже более спокойно осмотрелась. Картина была по-прежнему пугающей и вызывала единственное желание, как можно быстрее уйти. Все двигалось, все кипело, все горело. Нет ни единого безопасного места, как нет ни одной спокойной минуты. Постоянно и везде, что-то происходит. То гейзер вздымает воду ввысь, то вулкан плюет лавой. А воображение уже рисовало в черном дыму пугающие облики, вплоть до самого Сатаны.
— Ладно, пошли, — послышался мужской голос, приведя девушку в чувства.
И они зашагали по молодой планете, ощущая под ногами мягкие камни, будто состоящие из тысяч мельчайших песчинок, плохо скрепленных между собой. Каждый новый шаг давался нелегко, словно сверху давило невидимыми руками, плюс мягкий грунт и невыносимая жара, даже внутри специальной защиты.
Осматривая местность, ученые плохо представляли себе, что именно они ищут, и как должен выглядеть первичный бульон. Но вскоре Адам рассмотрел фонтан гейзера и даже как-то нездорово засмеялся.
— Нам туда, — скомандовал он, искусственным голосом, сквозь маску костюма — я уверен, что по тому склону, вода стекает в водоем. Думаю, подойдет.