Второй хипеш случился месяца через полтора после первого. Прихожу после ужина к "тубикам". Спрашиваю: "А где Виктор?" Геннадий Темин, 20-летний сиделец, порвавший с уголовщиной, но тоже общавшийся с компанией Тигра, отвечает: "Нет Виктора! И больше не будет. Кончился Виктор!" Я оцепенел, стал требовать объяснений. Дали такую версию: Семенов сел играть в лото (разновидность азартной карточной игры), проигрался и отказался платить долг. Таких блатные называют "фуфлыжниками", им даже в наказание отрезают уши. Сидел там за картами здоровый бугай, он врезал ему доской по пояснице, по почкам. Семенов упал, скорчившись от боли, а потом вернулся и с силой ударил одного из игроков: "Вот так! Я с вами буду расправляться поодиночке".
В душе мне было абсолютно наплевать на их воровские правила, которые я презирал, но вслух стал убеждать их, что Семенов никогда "фуфло не двигал", и что случившееся — недоразумение. Я стал искать Виктора по зоне, потому что та компания (она обросла сторонниками) грозилась изувечить его. Смеркалось. До отбоя оставалось четверть часа. Я увидел Виктора, подозвал Ситко, и тут же на нас уже мчалась группа мстителей (за того, кого ударил — тоже в отместку, Виктор). Они набросились на Виктора, мы с Ситко обняли своими телами Семенова, я орал: "Прекратите. Он ни в чем не виноват!" Мы как бы загородили нашего друга от ударов, потому что нас БИТЬ БЫЛО НЕЛЬЗЯ. Во-первых, мы — в авторитете, за нами большая кодла. Во-вторых, мы с Ситко ни в чем не виноваты. Они, как могли, били его через наши головы, но, в общем, это были скорее ритуальные удары. Должны же они были отмазать "своего". Та компания была пестрая: партизан, шурик, их земляки. К счастью, ударили в рельсу: в 10 часов вечера — отбой.
В 10 мы все, как штык, должны быть под одеялом в своей секции на своей койке. Все остановились. Мы расцепили Виктора. Та сторона уже заботилась о будущем: "Что, на вахту пойдешь? Жаловаться ментам?!" — "Да вы что? — заревел я. — Мы никогда не ходим на вахту. Виданное ли дело, чтобы наш человек обратился к чекистам за помощью?" Они успокоились. Моему слову верили. Мы с Леней Ситко довели Виктора до его барака.
К счастью, в этот предотбойный момент ему особенно не досталось: все-таки мы помогли, физически мешая его бить. Встает вопрос: а что же мы с Ситко сами не стали драться с нападавшими? В том-то и дело, что с формально-лагерной точки зрения (честно говоря, с уголовно-лагерной точки зрения — кодексы разных контингентов как бы взаимно вклинились друг в друга) по изложенной версии Семенов был не прав. Он двинул "фуфло" — не заплатил карточный долг. А не заплативший карточный долг в лагере (конечно, в уголовном лагере, но уже и на "семерке" эти правила многими приняты) приравнивается к стукачу. Просто драться за "фуфлыжника" уже немыслимо, потому мы и приняли такую форму защиты, обняв и загородив его. Это означало: мы лагерные законы признаем, "фуфлыжника", в принципе, осуждаем, но Виктор нам, во-первых, друг, а во-вторых, мы не убеждены в его виновности.