Троекуров лениво нанизал на вилку еще кусочек селедки.
– А что губернатор? – оборвал он Ганина.
Ганин всхохотнул, точно услышал особо удачную штуку.
– Ну, что ж я – с родным дядей не договорюсь? – с нежностью проговорил он. – Кирилл Петрович…
– Хоть тётя, хоть мать родная – без него ни хрена не выйдет.
После кистеневского пожара прошло недели три. Когда со страховкой дела были улажены – не без помощи старых связей, – у Троекурова родилась другая идея, обсуждению которой они и посвятили сегодняшний вечер.
– Кирилл Петрович, оставьте это мне.
– Лады, под твою ответственность, – кивнул Троекуров.
– Я договариваюсь с дядей, и вы со спокойной душой покупаете большое поле прямо за Кистенёвкой, – сказал Ганин и стал раскладывать оставшиеся огурцы на тарелке, обозначая ими реку и то самое поле. – Под пашню, скажем. Вам только надо найти инвестора под коттеджный поселок.
– Всего-то…
При всей подсознательной неприязни, которую Ганин вызывал у Троекурова, Кирилл Петрович не мог не отметить его хватку. Пусть Ганин и мерзкий тип, но он знает, что делает. Что ж, иногда «чуйка» Кирилла Петровича давала сбой, он признался себе, что зря недооценивал этого деятеля.
– Десертик не желаете? – проворковал официант в крахмальной рубашке.
– Панакотта с черникой имеется? – спросил Троекуров. Ганин, кажется, хотел сказать, что сладкое не ест в связи со специальной диетой, но его мнением никто не поинтересовался.
– А как же, – улыбнулся официант.
– Вот нам её, голубушку, две штуки, и капучино. Водку оставь – допьем. И огурчики тоже. А ты выпей еще, – обратился Троекуров уже к Ганину.
Тот с тоской посмотрел, как Кирилл Петрович наполняет очередную рюмку, но все же выпил, а потом закашлялся.
– Так вот, я помогаю инвестору вывести эти земли из сельхозоборота – типа, гиблая земля, кистенёвцами же и загубленная. Инвестор строится с соблюдением всех норм, кистеневский участок якобы рекультивирует и забабахивает на его месте вполне легальный яхт-клуб. Типа временное сооружение, никакого вреда природоохранной зоне. Ловко и просто, – с гордостью объяснял Ганин.
– И почём нынче за ловкость, Пётр Олегович? – поддел его Троекуров.
Ганин даже несколько растерялся. Он задумчиво прожевал закуску, помолчал, будто высчитывая что-то в уме, и назвал свою цену. Кирилл Петрович морально был готов откатить и двадцать процентов, но придерживался старой школы, а потому попытался продавить того на десять. Ганин вытащил из кармана свой обычный козырь – сделал скучное лицо и вроде как согласился на предложение Троекурова, но с оговоркой: «С губернатором тогда сами решайте». Кириллу Петровичу скрепя сердце пришлось согласиться на двенадцать с половиной процентов. Ганин на секунду повесел, но новые пятьдесят грамм снова привели его в уныние.
Он поморщился и уже готов был опрокинуть рюмку себе в рот, как вдруг его спасло внезапное появление областного прокурора.
– О, штрафную! – вскричал Троекуров.
– Не могу, Кирилл Петрович, – жена внизу ждёт.
– Так пусть подымется – не укусим!
– К тёще едем, опаздываем уже… – с сожалением сказал прокурор. Он прижимал к груди шубу и вид имел весьма жалкий. Ему хотелось улепетнуть поскорее, но старый должок диктовал ему следовать приличиям – Кирилл Петрович совсем недавно помог пристроить его непутевую дочку в Московский университет. Пришлось вежливо выкручиваться.
– Домоседом стал, – хмыкнул Троекуров. – Ладно, тёща – святое. Слушай, я чего тебя… – он задумался. – А-а, мы тут штуку одну замутили, с Петром Олегычем… Хорошую штуку. По телевизору видал, ну, про банду эту?
Прокурор повернул изможденное лицо к телевизору и с болью посмотрел на мелькающие кадры с мест происшествий.
– Лучше б не видел – мне завтра с губернатором по этому вопросу как раз… – сказал он.
– Вот и я о том же, неприятно, – ответил Троекуров. – И очень некстати нам сейчас подобная огласка: бандиты, грабёж… Под нашу штуку совсем некстати… Только инвесторов отпугивать…
– Понимаю, Кирилл Петрович, – горестно произнес прокурор и покосился в сторону выхода.
– А нам ведь в области ой как инвестиций-то не хватает, извне-то, – продолжил рассуждать Троекуров.
– Это уж точно, – снова взглянул на дверь прокурор.
– И губернатор с нами согласится тут, да, Петр Олегыч? – сказал Троекуров.
Ганин судорожно закивал и попытался проглотить тарталетку, которую за секунду до этого опрометчиво засунул в рот, и в итоге невнятно прошамкал:
– Губернатор с нами!
– Семён Борисыч, может, всё-таки сладенького, а?…
– Супруга меня сейчас… – замотал головой прокурор.