Иона снова куда-то пошла. И снова Малдера качнуло, но уже слабее. Он посмотрел ей
вслед. Красивая. Но стерва. Но красивая. И даже очень.
Где же я ее видел?..
В помещении маленького бюро путешествий «Роза ветров» пахло ужасом и бессилием. Запах ужаса был острый, как бритва, и свежий, как надрез. Запах бессилия, напротив, напоминал пролежень — пустой, неподвижный, с серыми слизистыми нитями…
Берри мерил помещение шагами. Одиннадцать вдоль, семь поперек. Вдоль оно стало чуть длиннее за последние пару часов, а поперек — чуть короче. Помещения любили выкидывать с ним такие шуточки. Стоит зазеваться — и ты уже схвачен.
Особенно плохо, когда исчезает дверь.
Но еще хуже — когда исчезают стены… становятся прозрачными, словно светящимися изнутри, истончаются до толщины листа бумаги… надежные стены. Как же. Предатели, как и все на этой паскудной земле.
Он остановился и посмотрел на доктора — стараясь попасть в глаза. Тот сделал вид, что ничего такого…
И вдруг громко пискнул лысый слизняк, сидевший на полу. Туда его Берри усадил за то, что плохо себя вел: пугал полицией и адвокатами. От его штанов все еще несло кислой мочой.
Слизняк…
— И мы что, будем сидеть так вот всю ночь? На полу?
Берри наклонился и легонько съездил его тыльной стороной кисти по скуле:
— Я кому сказал, чтобы не открывал рта? Или тебе его заткнуть попрочнее?
Слизняк в ужасе на него уставился, словно ожидал за такие слова не шлепка по морде, а букета цветов.
— Понял?
— Д-да…
— Ну что же вы делаете? — застонала одна из баб. — У нас же у всех семьи…
Берри только посмотрел на нее, и она полезла прятаться под мышку соседке.
— Дуэйн, — позвал доктор. — Дуэйн. Не нужно никому делать больно. Пожалуйста.
Берри развернулся к доктору. Пистолет в руке, небрежно брошенной вдоль тела. Рука покачивается при ходьбе. Так покачивается змея, готовая к броску.
Левой рукой Берри взял дока за галстук. Невыразимое наслаждение: брать дока за галстук…
— Док, будьте спокойны: уж вам-то я больно точно не сделаю. Вы мне нужны, док. А знаете, для чего? Чтобы отправиться туда вместо меня. Чтобы вы на своей шкуре испытали, что это такое — побывать там. И что такое — вернуться оттуда. Когда вам ни одна сволочь не верит, а все только и знают, что глумливо улыбаются или тычут шприцами… Я понятно сказал, док?
Док молча смотрел на него выпученными глазами, и Берри понял, что невзначай придушил его галстуком. Не до смерти, но вполне достаточно.
Он брезгливо уронил дока обратно на стул, с которого поднял, — и тут вдруг грянул телефон.
Дорога к телефону оказалась чересчур длинной. Шага двадцать четыре. Комната не хотела, чтобы Берри брал трубку. Назло ей он дошел и трубку взял.,
Несколько секунд ничего не было слышно. Потом издали донеслось робко:
— Алло?
— Ну, — сказал Берри.
— Дуэйн? С вами говорит специальный агент ФБР фоке Малдер. Я думаю, нам есть о чем поговорить.
Голос был приторный и фальшивый. Как будто за спиной этого специального агента сто
ял расстрельный взвод и целился в негр из винтовок.
— Поговорить? — бодро откликнулся Берри. — Почему нет? Я с радостью с кем-нибудь поболтаю. Видите ли, мы с другом забежали в это бюро путешествий, чтобы совершить паломничество, а нам, представляете, отказали. Вы слышали когда-нибудь о таком? До чего докатилась Америка! Так что, если вы можете помочь нам с путешествием, то мы вам будем благодарны до полной усрач-ки. Как вы относитесь к путешествиям, агент Болдер?
— Малдер, Дуэйн. Первая «М».
— «М» как «мудак»? Пауза.
На другом конце провода Малдер поднял взгляд на грифельную доску, висящую перед ним. Крупными печатными буквами (вдруг не поймет!) там было написано:
СПОКОЙСТВИЕ!
ДРУЖЕЛЮБИЕ!
ОБВОРОЖИТЕЛЬНОСТЬ!.
ПРИМИРЕНИЕ!
Он набрал побольше воздуха и нежно, дружелюбно, обворожительно и примирительно сказал:
— Дуэйн, слушайте меня. Все, чего я хочу, — это чтобы вы совершили это паломничество — и чтобы Гвен Моррис, Кимберли Маро, Боб УЭЙН и доктор Хакки остались при этом живыми и невредимыми. Повторяю: я здесь для того, чтобы помочь вам в вашем путешествии. Помочь. Помочь, Дуэйн.