В глазах Рика вспыхнул безумный страх за девушку: увидев воочию, что случилось в палате, он уже не мог отказываться верить в безошибочность невероятного, ужасного диагноза профессора Толла.
Он повернулся к старику.
— Что же нам делать?
— Идти в отведенную нам комнату напротив. Однако на сей раз мы не закроем дверь! Наш враг все еще поблизости. Я чувствую это… ощущаю…
Толл направился к двери. Но не успел он дойти до нее, как дверь распахнулась и на пороге появился человек.
Это был вполне обыкновенный человек, среднего роста, одетый в простой темный костюм, какой принято надевать на работу. Но лицо над столь непритязательным одеянием казалось отнюдь не обычным!
Продолговатое и худое, с длинным горбатым носом и вытянутым узким подбородком. На мертвенно-бледной коже — с бледностью нездоровой, отливающей зеленым — кровавой раной зиял алый рот. Глаза, темные и узкие, были чуть раскосыми, как у азиата, но ничто иное не указывало на восточное происхождение, и это могло оказаться чертой индивидуальной, к расовой принадлежности не относящейся.
Вошедший немного помолчал, глядя на профессора со спутником загадочными узкими черными глазами.
— Что вы здесь делаете? — наконец коротко спросил он. — Больница с вечера закрыта для посетителей.
Рик вспыхнул. Он уже видел этого необычно выглядевшего человека среди штатных врачей и успел беспричинно и внезапно возненавидеть его, как иногда бывает при встрече с незнакомцами.
— У нас есть разрешение находиться тут, — огрызнулся он и оглянулся на профессора в поисках подтверждения. Но Толл, казалось, не слышал его слов. Он не отрывал взгляда от доктора, взгляда столь напряженного, что вокруг проницательных глаз старика образовались глубокие морщинки.
А затем произошло нечто совершенно неожиданное.
С кровати за их спинами раздался шорох одеяла. Присцилла Рэнд, неподвижно пролежавшая двое суток, зашевелилась!
Рик с Толлом обернулись и посмотрели на нее…
Она сидела на постели, чуть приоткрыв рот, в золотистом ореоле шелковых волос, с туманным взором сомнамбулы. Широко распахнутые глаза смотрели в сторону красногубого, темноглазого врача.
И вдруг раздался ее крик. Он был жуток, тот звук; ножом, пущенным в темноту, он пронзил тишину сумрачной комнаты.
— Нет! — задыхалась она, испуганно указывая рукой на доктора. — Нет! Остановите его! Остановите…
И вновь безжизненно упала на подушки.
Рот Толла, обрамленный усами и бородой, исказился в почти зверином рыке, когда он опять повернулся к доктору.
— Итак, это ты! — проскрежетал он. — Ты! Адово отродье! Да как ты смеешь являться сюда и спрашивать, что я тут делаю?!
Лицо врача не выражало ничего, кроме холодного любопытства. Он надменно улыбнулся приводящей в бешенство улыбкой, отчего Рику мучительно захотелось разбить кулаком маску смерти на его лице. И все же смысл происходящего пока ускользал от Рика.
— Вы приняли меня за кого-то другого, — ответил врач Толлу. — Я совершенно уверен, что мы прежде не встречались. Меня зовут…
— Тебя зовут Куа! — хрипло взорвался профессор, не сдержав бессильного гнева. — И ты видел меня всего три минуты назад — здесь же!
— Вы сошли с ума, — бросил доктор. — Послушайте-ка, вы готовы спокойно уйти или мне самому придется вышвырнуть вас отсюда?
Толл промолчал, задыхаясь от ярости. На мгновение Рику показалось, что профессора хватит удар, но тому все же удалось овладеть собой.
— Хорошо, мы покинем палату, доктор Куа. Но остаток ночи мы проведем в комнате напротив, и обе двери будут открыты: мы станем наблюдать за девушкой и поспешим к ней при малейшей необходимости. Вам надолго от нас не избавиться. Ваш конец близок! Понятно?
Черные бусинки зрачков врача насмешливо сверкнули, но сказал он только одно:
— Мне лишь понятно, что вы явно не в своем уме.
Он так решительно отступил от двери, что Рику с профессором оставалось лишь проследовать в комнату напротив.
Туда они и отправились. Доктор Куа внимательно наблюдал за ними, его узкие глазки блестели в свете коридорной лампы.
— Доброй ночи, профессор, — вкрадчиво сказал он после того, как они пересекли коридор и демонстративно оставили дверь в комнату открытой, чтобы можно было видеть спящую девушку.
Толл метнул в него злой взгляд и с вызовом расправил плечи. Но когда врач ушел, когда его мертвенно-белое красногубое лицо больше не маячило перед ними, профессора словно подменили. Его решимость испарилась.