– И выходит, что в память грава нужно записать весь стадион?
– Или конкретные отрезки.
– А если гонщик так никогда и не окажется на этом отрезке?
– Тогда автопилот будет бесполезен.
– Но это же такая глупость…
– Наконец-то! – Тэнс всплеснул руками и откинулся на спинку кресла. – Я думал, этого никто никогда не скажет.
– Но это действительно нелепо выглядит, – смутилась журналистка.
– Вот именно. Одно время велись многочисленные эксперименты с мошенничеством такого рода, но все быстро поняли, что здесь сложно добиться надежного преимущества. К тому же ошибки. Запрограммируешь маршрут неправильно, и конец гонке. Но грависпорт полон традиций, и правило о невмешательстве в операционную систему до сих пор есть в регламенте. И диски-шпионы по-прежнему устанавливаются. Но чаще всего фиксируют только сбои оборудования.
– И поэтому соблюдается тайна расследования. Как же вышло, что о твоем деле стало известно?
– Кажется, кто-то взломал нашу почту, – Тэнс поморщился. – Понятия не имею, зачем кому-то понадобилось это делать.
– Но он выудил жирную рыбку.
– Да уж. Надо же, как совпало! Единственный раз к нам влез хакер, и это в тот момент, когда у нас в свежих сообщениях такая информация. Да еще и оказался болельщиком Дека, судя по всему. Иначе зачем? Ладно, этого я не говорил.
Дель рассмеялась.
– Хорошо, вычеркну. А эта огласка, она сильно мешает?
– Конечно, мешает. Мне сложнее сосредоточиться. К тому же постоянно эти ехидные вопросы… – Тэнс махнул рукой. – Давай, этого я тоже не говорил. В нашем деле нельзя демонстрировать слабость: сожрут.
– Да, конечно, – согласилась Дель. – Не будем об этом. Скажи, а отношение к тебе не поменялось? Со стороны команды, других гонщиков?
– Нет, ничего такого я не заметил. Команда меня полностью поддерживает. Да и все соперники общаются со мной совершенно обычно, как всегда. Они-то знают, как часто это оказывается просто ошибка.
– А между тем, уже обсуждается вопрос, можно ли допускать тебя до Чемпионата, – заметила Дель.
– Первый раз об этом слышу, – вскинулся Тэнс. – Ты уверена?
– Ой, – Дель, кажется, испугалась. – Это только слухи. Может быть, ничего такого всерьез и не обсуждают. Давай, я этого не говорила?
– Ладно, – кивнул Тэнс, а про себя решил, что обязательно сообщит об этом Нейтону. Подумал и добавил: без ссылки на источник.
– Спасибо, Тэнс, – Дель потянулась к диктофону и выключила его. – У меня только еще один вопрос. Последний. Смогу я еще когда-нибудь взять у тебя интервью?
– Если мне понравится эта статья, то конечно.
– Отлично, – она улыбнулась и вдруг подмигнула. – Я очень постараюсь.
Конец расследования
Сказать, что сообщение Тэнса встревожило Нейтона, значит ничего не сказать. Генеральный менеджер переполошился не на шутку. Он даже не стал проверять, откуда взялись подобные слухи. Он просто набрал номер одного своего старого приятеля.
Таренс не был в полном смысле слова программистом, но разбирался в гравистроении, а также и в людях. Словом, он являл собой редкое сочетание технического специалиста и администратора. Нейтон не считал, что этот человек сумеет сходу изобрести математическое решение проблемы, но надеялся, что его изворотливый ум найдет что-то другое, неочевидное и до сих пор ускользающее от внимания следователей. Так он и сказал, когда уговаривал Таренса заняться этим делом.
– Найди там уже хоть что-нибудь, – с отчаянием говорил менеджер. – Что угодно. Мне нужно решение. Срочно.
Таренс пообещал. Не ради вознаграждения, – собственное дело приносило неплохой доход, – но потому, что всей душой переживал за команду.
Новый технический специалист взялся за дело рьяно. Облеченный Нейтоном самой высшей властью среди следователей от команды, он немедленно напустился на программистов:
– Ну что, математики, вы грав-то как следует осмотрели?
– Конечно, – несколько обалдело отвечали те. Появление нового действующего лица, да еще с такими грозными бумагами от генерального менеджера, оказалось довольно неожиданным.
– Если до сих пор ничего не можете выдумать, – рассудительно сказал Таренс, – значит, вы что-то упустили. Пошли смотреть снова.
Нельзя сказать, чтобы у него был план или какие-то идеи. Но он придерживался того мнения, что сперва нужно во всем убедиться лично, а потом уже отбрасывать варианты. Вся компания программистов – и от команды, и от Комитета – неохотно потянулась вниз, в ангар. Грав стоял здесь точно так, как его оставили после тестирования всех систем, и даже начал покрываться пылью. Таренс внимательно оглядел голографические наклейки, запечатывающие все, что можно открыть.
– Я снимаю печати, – предупредил он. – Сам все осмотрю. Своими приборами. А потом, если хотите, вашими.
– Я не взял, – буркнул один из программистов МКСК и побрел обратно в кабинет за инструментами.
Таренс не стал дожидаться его возвращения. Поставил на пол увесистую сумку, открыл, вынул крохотный острый ножичек и разрезал первую печать. Откинул крышку, обнаруживая технический разъем для обслуживания электронных систем, извлек из сумки прибор для тестирования, подключил его и сел прямо на пол. Программисты следили за его руками, будто он был фокусником.
Сканирование систем ничего не дало. Таренс был уверен в точности своих приборов. Тогда он вскрыл следующую печать и поднял приборную панель, обнажая электронную начинку.
– Техники все провода проверили, – усталым голосом сообщил кто-то из программистов.
– И микросхемы?
– И микросхемы. Да мы такие расследования сотнями проводим, мы знаем, что проверять!
Таренс это знал. Но знал он и то, что после первого осмотра, хоть и тщательного, новых не проводилось. Убедившись, что электроника в порядке, эти ребята полностью перешли в область теоретических изысканий. Второй осмотр мог дать больше, если непременно хотеть что-нибудь найти. А причина крылась где-то здесь, в этом теперь можно было не сомневаться. Не могли же, в конце концов, все программисты мира за столько времени не натолкнуться на верный ответ хотя бы случайно!
Осмотр занял много времени. Программисты соскучились, по очереди бегали в холл за напитками из автомата, кто-то даже успел перекусить. Следователи МКСК ни на секунду не оставляли специалиста от команды без присмотра, но их было много, и они могли позволить себе отвлечься. Таренс не отвлекался ни на секунду. Он хотел поскорее закончить с этим. Оставаться в Тёнебахтене на то время, какое эти ребята привыкли заниматься расследованиями, он не имел никакой возможности. Он искал хоть что-то, за что можно было зацепиться хотя бы визуально: выщерблины, царапины, зазубрины на оболочках проводов. Тщетно. Что же могло произойти? Воздействие внешних электрических полей? Нет, если бы грав был так подвержен внешним воздействиям, ездить на нем было бы опасно.
Таренс захлопнул крышку и срезал последнюю печать.
– Вот что, – вдруг сообразил он, – принесите мне диск-шпион.
Тот же программист, который уже бегал за инструментом, тяжко вздохнул и снова поплелся наверх.
– Да не найдете вы тут ничего, – устало сказал другой. – Мы все на десять раз проверили.
– Знаю я ваши «десять раз», – проворчал Таренс. – Как налепили печати, так больше и не открывали.
Принесли диск. Таренс внимательно его оглядел, но не нашел ничего подозрительного. Вставил диск в гнездо, покачал, убеждаясь, что он сидит плотно. Нет, здесь все надежно. Тогда Таренс принялся один за другим вставлять в разъемы шлейфы. Центральный, самый большой, по нему идет основной объем данных. Следующий правее, этот собирает только данные о местоположении. Крайний правый, фиксирующий сигнал от пилота. Тот самый, который дал ошибочные показания.