Их клинки засверкали вперед-назад в головокружительном танце атак и парирований, но кровь еще не пролилась.
— Наш достойный рефери не обнаружил бы этой магии, — продолжал Хальцион. — Разумеется, такое нападение было бы трусливым и бесчестным. И вам не хотелось бы, чтобы остальной мир узнал о подготовленной вами подлости.
БУМ!
Дюваль поморщился, но в этот раз удержался от приседания.
— Представьте себе этих колдунов и их удивление, когда двенадцатидюймовый арбалетный болт проделывает дырки в черепах каждого из них. Болт, разумеется, смазан таниновым маслом.
Лицо Дюваля омрачилось гневом:
— Вы плут и недостойны вашего клинка.
Он попятился и перешел в чисто защитную стойку, держа саблю в среднем положении у бедра и направив клинок в лицо Хальциона.
— Ну, позвольте теперь и мне рассказать историю.
Хальцион отступил, выйдя из дистанции выпада. Он отвел саблю в сторону и наклонился, не сводя глаз с лица Дюваля.
— Представьте себе три пострадавших в битве корабля с сотнями моряков на борту. Этих бедолаг доставят в столицу сраной воюющей островной нации. Их накормят, напоят, будут обходиться как с героями, которыми они, разумеется, и являются. В конце концов, Малейнская империя никогда за все годы этой войны не отдавала пленных. Затем эти моряки разъедутся по домам, во все уголки острова. Их тепло встретят любящие семьи и друзья.
Дюваль переместился немного вперед. Хальцион, отступив на шаг назад, сделал останавливающий выпад, не давая противнику возможности продвинуться вперед. Залитое потом лицо Дюваля осветила широкая ухмылка.
— Затем представь себе – какой сюрприз! – каждый из спасенных моряков оказывается зараженным моровой язвой: бубоны, смертельная лихорадка. Легко себе представить, как большинство жителей острова погибает от этой чумы. Легко, не правда ли?
Охваченный жаждой убийства, Хальцион ринулся на врага. Он сходил с ума от мысли, что его личная дуэль послужила предлогом для ужасающей чумной атаки на его любимый островной народ. Его единственной надеждой оставались маги, которые смогут распознать эту угрозу. Хальцион использовал флик-комбинацию – наметил ложный удар сплеча по голове Дюваля и переместил выпад прямо к его горлу.
Дювалю удалось прибегнуть к приему «мельница» – описывая круг своей саблей, он отбил клинок Хальциона и тем же движением распорол тому предплечье. Лезвие вгрызлось в плоть, вызвав обильное кровотечение.
Дюваль ожидал, что одно лишь прикосновение его клинка лишит жизни противника, как то бывало прежде сотни раз. Он уже торжествовал, и не отступил назад, потеряв осторожность.
Кольцо Хаьциона на мгновение сжало палец, давая понять, что только что блокировало поступление вредоносной магии. Лейтенант, продолжив вращательное движение своей сабли, направил ее вдоль линии атаки врага. Клинок поразил Дюваля прямо в сердце. С изумленным взглядом тот рухнул на песок. Его оружие яростно взревело, выпадая из безжизненных пальцев. Хальцион схватил это смертельное оружие, ударом о колено разломал на две части и выбросил в море обломки. При падении в воду они издали возгласы боли и ужаса.
Дракон-фамильяр пронзительно вскрикнул, внезапно объятый пламенем. Через мгновение все, что от него осталось, лежало золой на поддоне клетки.
Гарнт заревел и сделал шаг в сторону Хальциона, как будто намереваясь атаковать его.
Маг Байт повернулся к метаморфу и поднял свой жезл:
— Даже не думайте переступить границу дуэльной площадки. Доложите своим, что ваш доверитель сражался и умер достойно. Мы не будем марать его имя упоминанием о трех магах, посланных в его поддержку. Заберите тело и ступайте.
Хальцион отвернулся от лежащего тела, сделал несколько шагов и устало опустился на колени.
Эш издал радостный клич. Денна, спускаясь бегом с песчаных дюн, подхватила его клич.
Байт наблюдал, как метаморф легко взвалил на плечи тело Дюваля и исчез из вида.
— Лейтенант Блисс, — произнес он, — как независимый рефери этого поединка, я хочу сказать, что вы дрались очень умело. Когда другие вражеские адмиралы или генералы пришлют вам вызов, прошу разрешить мне снова стать вашим рефери.
Хальцион наблюдал набегающие на пляж волны, радуясь, что остался жив.