Дуэль
ДУЭЛЬ
«Ибо мир человеческий создан для познания»
13-я заповедь
Такси остановилось, и он вышел.
Я не могу быть полностью уверенным, что это было именно такси; впрочем, это и неважно. Но мне кажется, да - ярко-желтая машина с черными кричащими пометками муниципальной рекламы на боку - вдруг резко притормозила у обочины, как раз напротив почты, дверцы распахнулись, он вышагнул из них, а такси (если это было все-таки такси), дождавшись, когда стукнут створки, которые он небрежно отбросил, закрывая, тут же стремительно сорвалось с места и умчалось прочь, не дав возможности рассмотреть себя.
Он поправил шарф. Он - мужчина среднего роста, на первый невнимательный взгляд ничем не примечательный тип, в зеленой нейлоновой куртке по пояс, не слишком одутловатой, темно-серых брюках и коричневых тупоносых ботинках. Куртку он носил нараспашку, из-под нее просматривался уже упомянутый шарф, черного цвета, шерстяной и светлая рубашка. Посмотрев вниз, не обляпались ли его штаны, он сделал несколько шагов вперед и поднял голову, осматриваясь. У него были удивительные умные глаза, чуть прищуренные за толстым стеклом больших квадратных очков коричневатого оттенка. От них веяло теплом, глаза веселые, улыбающиеся, ироничные и вместе с тем задумчивые, с какой-то грустинкой. В темноватой шевелюре проблескивали седые нити. Он повзрослел, но не изменился. Я враз остановился, как вкопанный, на противоположной стороне улицы, неузнанный, незамеченный, и в моем сердце искоркой вспыхнула и кольнула легкая молния-иголочка. Как? Неужели? Что здесь ему?.. «Если только ты не ошибся», - барабанной дробью отстукивало у меня в голове. Прохладный осенний день мгновенно превратился для меня в знойный медовый июль, когда даже звезды на ночном небе кажутся маленькими солнцами, и я покрылся испариной.
Тем временем, он зашагал дальше уверенной быстрой походкой спокойного и веселого человека, проводящего свой досуг сообразно своим желаниям. По серому пыльному асфальту, мимо торговок сигаретами, широко размахивая руками, он шел, а шарф развевался на ветру. Старые морщинистые женщины-торговки по обе стороны тропинки остались сидеть неподвижно, не подняли на него взгляд, точно те индуистские привратники-брамины, сидящие со скрещенными ногами у входа в город. (Я медленно, незаметно для себя, двинулся за ним по своей стороне улицы, мои ноги делали это сами, без какого-то поощрения воли.)
Возле булочной его первой остановила немолодая женщина с черной сумочкой (лица ее я не видел), она спросила:
- Не подскажете, где здесь сберкасса находится? - и мило улыбнулась ему полными накрашенными темноватой помадой губами. А затем они округлились, эти губы, дрогнули, и в них тонкой подкожной лентой вплелось что-то неуловимое, почти детское.
Он тоже слегка улыбался, а глаза его излучали теплую энергию.
- О, конечно! - громко заговорил он чуть хрипловатым баском, снова поправляя на себе путающийся шарф. - Идите сейчас налево, пройдете полквартала и там за зеленью белое здание. Наверное, это оно. И не волнуйтесь так! У вас будет отличный вечер.
- Спасибо, - смущенно пролепетала женщина, проведя рукой по пряди русых волос. Она смотрела на него, не отрываясь, в то время как ее ноги - как мои! - уводили ее дальше, все дальше. Уже отойдя мелкими шажочками метра на три она, наконец, стряхнула с себя этот, без сомнения, нежданный транс. Повернув голову, она быстро зашагала в указанном направлении, сохраняя на лице молодую улыбку.
Пожилая бабуля в желтоватом пальто буквально наткнулась на него, и тут же, взглянув в лицо мужчине в очках, радостно запричитала:
- Ой, ты ли это, милок? Вернулся, храни боже! Вот радость-то на старости лет!..
- Как там у вас, Екатерина Семеновна? - мягко спросил он, осторожно кладя правую руку на плечо суховатой старушке.
- Ой, не говори!.. - всхлипнула она, опуская голову. - Всех своих уж схоронила, только Машка вот... А Андрюшка мой как мучался, не приведи господь... Устала я от забот, голубчик.
- Не говорите глупостей, Семеновна! Как же мы без вас? - тихо, точно вразумляюще прервал он ее. - Заботы они для того и даны, чтобы жизнь смысл имела. Машенька ваша, верно, школу скоро закончит?
- Поди же так! - радостно согласилась бабушка, просветлев лицом, - два годички остались. Умница она, старается у меня, по дому туда-сюда...
- Ну, не унывай, Семеновна! - он ободряюще улыбнулся, несильно похлопал по плечу. - Живи как жила, верная твоя дорога. Бывай, еще свидимся!
- Даст бог!.. - тихо произнесла старая женщина, провожая его быстро удаляющуюся спину теплым сыновьим взглядом. (Я мог знать, что сын ее погиб в автокатастрофе, причем не сразу, а через месяц после аварии, в больнице. Не выдержав этого, жена скоро последовала за супругом, и теперь на руках женщины оставалась их единственная дочь, Маша... Так бывает в жизни, хотя всегда кажется неестественным, когда плод увядает раньше ветви, которая его породила.)