— Что... Что случилось?
— Мои сны. Мне кажется, я знаю, о ком они.
— Они все еще продолжаются? — Он поднимает голову, взгляд становится более ясным и сосредоточенным.
— На самом деле они никогда не прекращались, — признаю я.
— И ты мне не сказала? — Руван слегка хмурится.
— Мы были заняты. — Натягивая рубашку, я бросаю на него пристальный взгляд.
— Справедливо... Но я все равно хочу знать. — Он вздыхает.
— Более того, всякий раз, когда я пытаюсь думать о них, у меня болит голова. — Я потираю затылок. Боль присутствует, но я не позволю ей остановить меня. Не в этот раз. Я пытаюсь вспомнить детали своих снов, слегка морщась. — Мне кажется, я могу знать, кем была Лоретта.
— Как? Кто?
— Все мои сны объединяли две вещи: человеческая женщина и мужчина с длинными белыми волосами. Это был первый раз, когда он назвал ее по имени — он назвал ее Лореттой, и они были в той комнате на окраине старого замка. Я знаю, как это звучит, но мне все время кажется, что что-то — кто-то — зовет меня.
— Что еще ты помнишь о своих снах? — Он поднимается на ноги.
— Я пытаюсь вспомнить. — Я массирую виски. — Но мне больно от этого.
Руван встает, берет мои руки в свои и отводит их от моего лица. Он мягко массирует их вместо меня.
— Использовать врожденное кровавое предание сложно. Борьба — это нормально.
— Как я могу перестать бороться?
— У всех по-разному. — Он ободряюще улыбается. — Но я уверен, что у тебя все получится, когда ты будешь готова.
— Но ты мне веришь?
— Конечно, верю. — Мне удается только кивнуть; я замираю в немом благоговении от того, насколько он мне доверяет. — А теперь давай осмотрим эту комнату и попробуем разгадать, что пытается сказать нам твоя кровь.
Мы вместе одеваемся и быстро выбегаем из своей каюты через бельэтаж. Лавензия, Каллос и Винни ожесточенно обсуждают наш план нападения, но никто из них не окликает нас. Через дверь мы выходим на лестничную площадку, но в тот момент, когда мы входим в часовню, я останавливаюсь. Руван собирается уходить, дергает меня за руку. Но я держусь стойко.
— Что это?
— Мужчина из моих снов... Кажется, я тоже знаю, кто он. — Я иду через часовню, мои шаги отдаются эхом. Я останавливаюсь перед алтарем и статуей мужчина в короне, который держит в руках книгу. — Король Солос.
— Что?
— Они встретились на празднике... он прочитал ее будущее... Руван, я думаю, Лоретта была любимой Короля Солоса.
— У Короля Солоса не было любимых и детей. — Руван переходит ко мне, покачивая головой. — Именно это привело к таким потрясениям после его смерти. Не было никакой четкой, неопровержимой линии престолонаследия — кузены, племянники и племянницы боролись за трон.
— Нет, — твердо говорю я. — У него была любимая, Лоретта. Я видела их вместе. Она работала в тесном контакте с ним — помогала ему. — Все постепенно встает на свои места. — Мастерская в старом замке принадлежала ей, а не Солосу. Солос не порабощал первых людей, он работал с ними.
Руван легонько кладет руки мне на плечи, обнимая их. Глядя мне прямо в глаза, он говорит:
— То, что ты предполагаешь, противоречит всей истории вампиров.
— История может быть ошибочной, — твердо говорю я. — Разве мы оба еще не поняли этого?
— Но это... это Король Солос. — Руван поднимает взгляд на статую человека и его книгу. — Писания Джонтуна были недвусмысленными.
— Разве ты не хочешь, чтобы Джонтун ошибался? — спрашиваю я.
— Но зачем ему лгать? — Глаза Рувана остекленели и стали отрешенными.
— Может быть, потому, что вампиры не были готовы принять помощь от людей, которые, как они считали, обладают «меньшей» магией. — Я вспомнила, как Руван описывал первых людей. — Или, может быть, чтобы защитить их? — Я качаю головой. — Я не знаю. Но я считаю, что история была изменена, намеренно или нет. Возможно, мы не знаем всей истории — настоящей истории. Все, что мы знаем о Солосе, мы узнали через Джонтуна. У нас нет полной картины этого мужчины, и никогда не было его слов. — Я кладу руки ему на бедра и притягиваю его к себе. Прикосновение выводит его из оцепенения. — Я знаю, как тяжело, когда твой мир пошатнулся. Но мы сможем разобраться в этом только в том случае, если откроем в себе способность смотреть на все вокруг не так, как нам хочется, как мы думаем или как нам сказали, а так, как оно есть.
Руван крепко обнимает меня. Прошлой ночью мы обнимались как возлюбленные. Но я думаю, что это первый раз, когда мы обнимаемся чисто по-дружески. Нет кипящего напряжения. Нет неутолимой потребности. Все это наконец-то удовлетворено. Осталась только поддержка.
— Хорошо. — Он наконец отстраняется, глядя решительно. — Итак, у Короля Солоса была любимая, и звали ее Лоретта. И если Человек-Ворон хочет отомстить за нее, то...
— Может быть, он был другим потенциальным женихом?
— Человек, который влюбился в вампира, — мягко, почти печально говорит Руван. — Да еще в любимую короля. Он был отвергнут и использован. Возможно, он даже пытался стать вампиром, чтобы быть достойным ее. — Достойным. Это слово не дает мне покоя, и я стараюсь не обращать на него внимания.
— Она не была вампиром, — настаиваю я. Я знаю, что видела во сне. У Лоретты не было золотых глаз вампира. Надеюсь, Руван готов наконец принять эту истину. — Руван, если мастерская принадлежала ей — мастерская с дверью, которую мог открыть только человек, с записями, указывающими на то, что человек работал с Солосом — значит, Лоретта была человеком.
— Зачем человеку работать с королем вампиров? — Он все еще не верит. Я понимаю, насколько тяжело ему приходится, но от этого мне не хочется кричать на него еще меньше.
— Может быть, она тоже увидела возможность помочь своему народу. О которой мы не знаем или которая была утеряна со временем. Или... может быть, она любила его. — Ее глаза, его глаза, то, как они смотрели друг на друга в моем сне. Как бы мне хотелось показать Рувану то, что я видела. — Возможно, она была поклявшейся на крови Солоса.
— Вампиры никогда не становились поклявшимися на крови с людьми.
— Но ты...
— Я был первым. — Он отпустил меня и зашагал по коридору.
— Ты думаешь, что был. Но ты не знаешь. — Я повторяю: — Если я чему-то и научилась за последние недели, так это тому, что мы знаем не так много, как нам кажется. Если вампиры во времена Солоса считали людей не более чем скотом, которого можно использовать для получения крови, что бы они сделали, узнав, что их король не только работает с человеком, но и стал с ним поклявшимся на крови?
— Они бы никогда не смирились с этим, — шепчет он.
— Именно так! Джонтун, должно быть, упустил Лоретту из своих записей, чтобы защитить и своего короля, и ее. — Я делаю шаг вперед. Он на грани того, чтобы признать это. Я чувствую это. Но тут Руван медленно качает головой, и холодный пот покрывает мое тело от его выражения. Ужас пришел, чтобы составить нам компанию.
— Король Солос мог получить любую женщину из элиты Темпоста. Не может быть, чтобы он выбрал человека.