— Мы должны поговорить сейчас.
— Я не хочу говорить с тобой сейчас, — твердо говорю я. — Дайте мне немного пространства, дайте мне проветрить голову, и мы разберемся с этим позже.
Когда я ухожу в последний раз, за мной не слышно шагов.
ГЛАВА 39
Я стою на обрыве башни, на вершине лестницы, перед разрушенной стеной, ведущей к балке, по которой можно попасть в западное крыло замка. Ветер и снег хлещут меня по лицу, примораживая слезы к ресницам.
Он не имел в виду это. Я не имела в виду это. Мы не имели в виду ничего из этого. Вот что говорит мне мое сердце. Мы оба находимся на пути к чему-то новому и сложному, и никто из нас не знает, как с этим справиться.
Более того, я знаю, как это тяжело, когда истины, которыми ты так дорожишь, что они священны, подвергаются сомнению. Это тяжело. Даже страшно. Руван — хороший человек, и он образумится. Он поверит мне.
Или не поверит. Сейчас говорит более безобразная часть меня. Слабый голос, который, как я думала, я убила, но который был реанимирован действиями Рувана. Все, что происходит между вами, не будет иметь значения, когда проклятие будет снято.
Была ли прошлая ночь для нас обоих исследованием, которое не привело ни к чему большему? Было ли это простое насыщение? Будет ли это что-то значить, когда все закончится?
Или наши занятия любовью были завершением настоящего брака?
Я оглядываюсь назад через плечо и вглядываюсь во мрак, который живет в этих пустых, полных призраков залах. Может быть, он прав. Может быть, мне стоит остаться, и нам стоит поговорить дальше. Но от одной мысли о том, чтобы вернуться туда, у меня в горле поднимается паника. Я представляю, как он будет копать дальше. Ни один из нас сейчас не находится в достаточно хорошем состоянии для продуктивного разговора. Мне понадобятся дополнительные доказательства, если я хочу, чтобы он меня выслушал, а это значит, что мне придется разбираться во всем самой.
Вздохнув, я отворачиваюсь к холодному воздуху, завывающему в ночи.
Дрю может ошибаться насчет будущего Рувана и меня, но он не ошибся в том, что я теперь другая. Во мне есть магия вампира — магия Рувана укрепляет меня, защищает, даже когда он далеко.
Я подпрыгиваю в воздух и уверенно приземляюсь на балку.
Несмотря на то, что снег такой же толстый — толще, — как и в первый раз, а лед такой же опасный, я двигаюсь с легкостью. Порыв ветра пытается опрокинуть меня, я приседаю и стабилизирую себя. Земля внизу пытается подняться и встретить меня, но я не позволяю ей этого сделать. Я не позволю монстру страха поглотить меня.
Оказавшись по другую сторону замка, я выдохнула с облегчением. Пройдя по ледяной тропе, я убедилась, что изменилась. При всем том, что я хочу Рувана, он мне не нужен. Странно, но мне приятно осознавать, что эти чувства проистекают не только из благодарности за защиту, которую он мне предложил.
Я перехожу в комнату, куда меня привели в первый раз, ту самую, в которой день назад находился Дрю, и встаю на то же место, где стояла во сне. Я смотрю через плечо на камин. Я представляю себе книжные полки, заставленные теми же безделушками, которые я видела во сне.
— Эта комната принадлежала тебе, Лоретта, или Солосу? — спрашиваю я у ее призрака. Интересно, ходит ли она еще по этим коридорам? Я почти чувствую, что она здесь, со мной. Я прохожу к кровати и ложусь. Именно здесь я увидела свой первый сон. Я не могу понять, как и почему они мне снятся, но я собираюсь проследить свои шаги, даже если для этого мне придется вернуться в старый замок. — Будем надеяться, что до этого не дойдет, — говорю я призраку. — Если ты хочешь, чтобы я узнала правду, то сейчас самое время.
Я закрываю глаза и жду.
Поначалу я остро ощущаю все вокруг. Небольшие колебания воздуха, то, как дергается мое тело перед тем, как заснуть, нарастающую боль в затылке, которая грозит стать невыносимой в самое ближайшее время. Я почти не устала, но этот призрак не собирается приходить ко мне в мире бодрствования.
Вот только однажды она уже приходила.
Я сажусь и тянусь к бедру, где в кобуре лежит серебряный кинжал. Я прикусываю губу и поворачиваю его в лунном свете. Осмелюсь ли я порезаться им еще раз? Перед глазами мелькает осунувшееся лицо Рувана. Если ему нужна еще кровь, я дам ее ему. У него также есть Эликсир Охотника. Это будет стоить того.
Порез на предплечье небольшой, но он избавляет меня от боли. Я прижимаю кинжал к груди и чувствую, как его сила сосредотачивается во мне. Лежа на спине, я делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь на своих ногах. Я заставляю мышцы пальцев ног расслабиться, затем своды стоп, лодыжки. Я продвигаюсь вверх по телу, по одной мышце за раз. Этому приему меня научила Мать. Кузница неумолима, и иногда болит так сильно, что не можешь даже заснуть, даже если знаешь, что от этого станет легче.
Где-то между животом и руками я задремала.
Я не понимаю, что сплю, пока сон не настигает меня. Я все еще в той спальне. Только все не так, как прежде, я вернулся в то время, когда замок был еще девственно чист.
Здесь тоже ночь, и Лоретта возится. Она бегает между книжными шкафами и письменным столом, стоящим под окном, — стола, которого уже нет в моем времени.
— Их здесь нет. — ругается она под нос. И тут я замечаю, что с полки пропали три книги. — Черт бы его побрал.
Она снова за столом, перо бешено двигается по пергаменту. Я подхожу. Кажется, чем больше я осознаю эти сны, тем больше самостоятельности в них проявляю. А может быть, я просто становлюсь сильнее с каждым разом. Возможно, это магия кинжала, черпающая силу из глубин моего тела.
Она пишет письмо, несколько коротких слов:
Терсиус вернулся даже после того, как ты его изгнал. Он украл нашу работу. Я иду за ним. Не следуй за мной, тебе слишком опасно перемещаться через Фэйд с Терсиусом в его нынешнем состоянии. Он причинит тебе вред, если ты придешь. Но не волнуйся, я буду в безопасности. Я скоро вернусь.
— Я должна была догадаться, — мягко говорит она. — Я должна была увидеть, во что ты превратился, и позволить Солосу убить тебя, когда у нас был шанс. — Лоретта сгорбилась над столом, по ее щекам текли слезы. Вытерев лицо и взяв себя в руки, она возвращается к книжным шкафам. Она поднимает с подставки короткий меч и обнажает его наполовину. На металле проступают красные и черные линии. Почти как мой собственный кинжал.
Она целенаправленно убирает его в ножны и пристегивает к бедру. По тому, как Лоретта двигается, я понимаю, что она не боец. Она собирается умереть. Все признаки указывают на эту трагическую истину.
Женщина, любимая двумя мужчинами, преданная одним, в муках, казалось бы.