Предисловие
Данная работа началась ещё год назад. Тогда появилось лишь одно предложении, технически оно могло бы остаться в работе, ознаменовывая собой начало произведение, но к счастью, а может и к сожалению от старого текста не осталось нечего. Два раза я правил данную работу, начиная писать её с нуля, абсолютного! Могу ли назвать произведение сложным и выстраданным? Не очень. Могу ли назвать его интересным? Вполне.
Главного героя я обозначаю или как Евгения Данииловича или как старика, впрочем возраст его эфемерная величина для меня, как например и временные рамки в данном произведении(да и во многих других). До старика ему ещё далеко, впрочем, возможно именно граждан этого возраста(эфемерное число не раскрою, решите все сами) так и называли, старики мол. Война поколений тут не раскрывается, скорее столкновение лбами, экстремальное, быстрое и противное для обеих сторон. Все заканчивается прозаично и обыденно, пусть и с рядом эксцессов. Дуэль не самое четкое и целостное произведение от меня. Я бы сравнил его с работой "Народная Воля", где ближе к концу я довольно сумбурно и странновато начал превращать отличную идею в невероятно гротескную и глупую фарсовую шутку. Здесь все немного отличается, но уже привычно: мне не нравится моя концовка. Возможно, так говорить не следует, может и следует, тут не знаю. Но то что концовка мне не по нраву я решил упомянуть. Это не самый лучший конец из тех, что рисовал мой воспаленный разум.
Дуэль
-Да, как вы смеете! Вы и пальца моего не стоите, вы никчемный прихвостень, вы жалкий тип!
Громкий крик, в конце переходящий словно бы на животный визг разнесся по залу, толпа начала шептаться, особые группы людей даже показывали пальцем в сторону кричащего. Кричащий же не замечал никого и нечего вокруг себя, весь зал, в коем происходил бал, словно бы заморозился для него, никаких действий, никаких взглядов нечего не было вокруг. Был лишь Иван Старцев, что с удивлением смотрел прямо в глаза уже изрядно постаревшего и изрядно уставшего от бытийства Евгения Данииловича. Последний и был тем самым кричащим, что своим криком уничтожил и переменил всю атмосферу зала, в котором проходил очередной бал особо богатых граждан.
Евгению Данииловичу было уже давно за X, пусть и не всегда можно было четко определить его возраст, седина в волосах и общий упадок сил в некогда бодрой походке конечно подавал подсказки ищущим оные, но несмотря на это Евгений Даниилович был вполне себе полон сил и именно по этой причине он сорвался на крик и вербально унизил своего противника, стоящего в нескольких шагах от него. Ещё месяц назад он серьезно оскорбил его дочь, тем самым оскорбив его, а теперь общается с ним словно бы нечего не было и именно он, Евгений Даниилович, отставной тайный советник и министр должен падать ниц пред мерзким и нагловатым Старцевым, а не наоборот, как и подобает ситуация.
В нагловатой усмешке Старцева, Евгений Даниилович снова заметил нотки сказанных ранее слов и настолько глубоко задела его эта усмешка, что Евгений Даниилович порывался повторить свои слова ещё раз, дабы они дошли наконец до его оппонента, а может, стоило вполне сделать и выпад в его сторону, несмотря на возраст и шепотки вокруг, но Старцев нарушил тишину зала обратившись, казалось бы ни к кому конкретному, но словно бы к каждому находящемуся в этом зале:
-Все выглядит довольно привычно, именно такого отношения я и мое молодое поколение видимо и заслуживает, словно бы ножом по уже кровоточащей ране прошлись словами, настолько это низко и по-детски глупо, но иного я и не ожидал. Мы всегда будем дальше них, мы всегда будем лучше и понятливей, кто то больше, а кто то меньше, но так будет всегда и все будет меняться и ежели вы не понимали этого, то пришло время...а что касается вас Евгений Даниилович...вы задели меня своим безнравственным пассажем, я бы хотел получить извинений и немедленно.
-Да как ты смеешь...окаянный, я таких как ты...такие как ты вообще не должны рождаться, какое будущее? Какое тут дальше, ты всегда червем ползал вокруг меня, а теперь, наконец, смог вылезти на свет...тьфу, ты мерзкий обыватель, что строит из себя высокодуховного и высокообразованного...ты....да ты!
Евгений Даниилович с упором указал пальцем прямо в лицо Старцева, мигом отразившее призрение и вялый испуг. Пары стали шептаться ещё громче, до Евгения Данииловича начали доносится отрывки их фраз, их омерзительных, неподходящих фраз. О глупости во внешнем виде его, о глупости действий, просьбы вызвать полицейских, дабы они забрали ушедшего в буйство старика. Все это слышал Евгений Даниилович и сердце его все больше билось и душа с каждой фразой все больше начинала болеть. Дальнейшее он помнил смутно, какой-то неясный крик в толпе, несколько опрокинутых бокалов, побелевшее лицо спутницы Старцева, а также поникшее лицо последнего. Комната кружилась и все это карусельство внушало ещё большее отвращение к миру, жизни и всему мирскому. Ком в горле все больнее сновал туда и сюда, вызывая рвоту, всё вокруг смазалось, почернело и словно бы растекалось, оставалось лишь пространство, неясное, неуютное не имеющие ни грамма обыденности и жизни, в нем стоял Евгений Даниилович и ухмыляющийся, пусть и слегка испуганный Старцев.
Как добрался до дома, старик естественно не помнил, да и надо ли ему было это помнить, свои последние слова, сказанные прямо в лицо Старцева словно бы на миг испарились, а затем снова отпечатались в мозгу, будто бы их прижгли клеймом. Вызов на дуэль не был чем-то удивительным, невероятным и ужасающим. Впрочем нет, ужасающим он продолжал оставаться и по сей день, но в тот момент, да и сейчас Евгений Даниилович считал это наиболее правильным решением, пусть и сделанным в порыве, слегка опрометчиво. Забрать слова назад, тем более такие не имелось никакой возможности, поэтому с мыслью о дуэли Евгений Даниилович ложился спать, с ней же он и очнулся утром.
Даже с утра его мысли ещё не пришли в норму, а могли ли вообще придти? Этот вопрос задал бы любой человек стоящий на месте Евгения Данииловича, любой человек понимающий, что вскоре будет смертельный поединок, что там придется или умереть или умертвить, уничтожить себе подобного, человека, пусть и с зачатком разума, но все же разумного. Это не убийство вальдшнепов, не убийство уток или ловля рыбы, это убийство молодого поколения, коему ещё предстоит строить и перестраивать, разрушать и созидать бытность нашего мира, развязывать и завершать войны. Впрочем, это может быть и нечто иное, Евгений Даниилович подошел к зеркалу в уборной и внимательно посмотрел на себя. Действительно. Осунувшийся старик сошел с ума, налетел с оскорблениями на младое поколение и решил устроить молодые годы. Но ведь это не так, точнее не до конца именно так. Старцев зазнался и это знали все, но молодого смутьяна боялись, страшились его волчьего и до ужаса холодящего взора и страх этот превращал любых несогласных в великих последователей и идолопоклонников Старцева. Чем он вполне правильно, пусть и не этично пользовался долгие годы. И только он, Евгений Даниилович решил противостоять хаму и устроить ему путь в настоящую взрослую жизнь. Да и вообще в жизнь. Евгений Даниилович смахнул полотенце, что висело на небольшом крючке в раковину, вода замочила его почти полностью. А ведь все может быть иначе. Убьют его, старика, уже почти беззубого, беззащитного, уставшего от всей жизни и это не будут считать убийством, скорее спасением, Старцева не погонят как Дантеса, его будут чествовать как героя, называя санитаром города, мира, всего мироздания. На что вообще надеялся старик? Получиться ли вообще выстрелить или в последний момент единственная капля стариковского уважения, любви к молодежи не сможет укрываться дальше и выйдет на первый план? Евгений даниилович вышел из уборной, а после одевшись вышел из своей квартиры в удручающем, пугающем всех вокруг состоянии.