хлопнула дверь. Послышались мужские голоса, радостно взвизгнул Денис. Девушка
быстро расставила бокалы под вино, когда все вошли в гостиную. Лариса оглянулась
и замерла.
В дверях стоял Роберт Лукерман. Он удивленно перевел взгляд на Коростылева,
затем на девушку, потом пристально посмотрел на Дениса. Лариса очнулась,
бросилась к Леониду Аркадьевичу, выхватила у него малыша и кинулась в свою
комнату. Мысли отключились, сработали материнские инстинкты. Она лишь защелкнула
дверь, усаживая малыша в кроватку. Это ее малыш, только ее! Она должна защитить
сына.
В дверь постучали.
-- Да?
- Лариса, открой, пожалуйста, дверь, - попросил Коростылев.
Она засомневалась, затем тихо попросила:
-- Не сейчас.
- Скажи мне одно. Это ребенок Роберта?
- Нет.
- Хорошо. Я прошу тебя, не принимай поспешных решений. Сейчас ложись отдыхать.
Он ушел, а Лариса без сил опустилась на кровать, понимая, как глупо себя повела.
Дениска захныкал, привлекая к себе внимание. Она достала малыша, успокаивая.
Время шло ко сну, пора купать малыша. А значит, надо выйти из комнаты. Не
выпуская из рук ребенка, она выглянула в коридор. Горели бра, дверь в общую
часть дома была закрыта.
После вечернего ритуала, когда малыша выкупали, накормили и уложили в кровать,
Лариса сидела в кресле качалке, смотря на ночь за окном. Сбежала тогда? Да,
испугалась, что оттолкнут и осудят. Сейчас сбежала? Потому что боится, что
отнимут ребенка. Но что, теперь вечно жить в страхе? Можно ли по-прежнему
доверять Коростылеву? Вопросы, вопросы, череда бесконечных вопросов, которые
требуют немедленных ответов. Может, это ее выдумки, может, она слишком
мнительная, но казалось, что ее судьба зависит от Лукермана. А значит...
Лариса метнулась к комодику, разыскивая ключ от комнаты. Его она получила от
Коростылева в первый свой день в этом доме, ставшим родным. Леонид Аркадьевич
тогда лишь нейтрально обронил:
-- Чтобы ты была спокойна.
Вот так, завуалированно он дал ей гарантии неприкосновенности в его доме. А ее
доверие к мужчине, ставшим для Ларисы и Дениса даже ближе родных, в тот момент
стало безграничным. Ключом она так ни разу и не воспользовалась. До сегодня.
Включив радио няню и зажав приемник в руке, она вышла, зябко кутаясь в шаль.
Тщательно закрылда на замок дверь в комнату. Прошлое настигло, но вспоминалась
не сказка, лиричная и печальная. Сейчас каждый шаг был словно путь на гильотину.
Мужчины сидели на кухне. При виде худенькой тени в белой шали оба встали.
Коростылев встревоженно всматривался в бледное лицо подопечной, даже не зная,
что думать. Та история в поезде, которую рассказала девушка, не называя имен, из
обыденной правды жизни приобретала вид ужаса. Его бывший ученик, сын друзей,
тоже не намного отличался от снега за окном. Он, не отрываясь, смотрел на Ларису,
затем тихо спросил:
-- Это из-за этого вы тогда сбежали?
- Вы бы не поняли. Вы были против журналиста.
- Это другое, Лариса.
- Разве? Ответьте честно, что бы вы решили, если бы я тогда сказала правду?
Роберт отвел взгляд.
-- Вот видите, - Лариса говорила тихо.
- Он должен узнать, - еле слышно ответил Роберт.
- Нет, это мой ребенок и только мой! - взорвалась она на ровном месте.
Не выдержали нервы. А через мгновение ее прижимал к себе Коростылев, покачивая и
успокаивая, словно она сама маленький ребенок. Агент же сидел на стуле и буравил
взглядом рюмку напротив себя. Каждый всхлип девушки отдавался в нем словно
иголка. Прагматичный мозг отключил эмоции и напряженно работал, ища выход из
ситуации. Наконец, Лариса стихла. Роберт исподлобья наблюдал, как Коростылев
усадил ее на свое место и пододвинул бокал вина.
- Выпей, Ларочка.
- Мне Дениса ночью кормить.
- Я сам встану и покормлю его, смесь умею наводить.
Лариса пригубила красного вина, больше в желании согреться. С минуту висела
тягостная тишина. Затем Роберт решился:
-- Я могу задать вопросы?
- Прежде чем ты их задашь, Роб, давай я тебе кое-что поясню, - вмешался в