Она махнула рукой и к ней тут же подскочил тот самый официант.
- Принесите мне счет и, пожалуйста, с собой ванильный латте, сверху посыпьте
корицей.
- Ваш спутник уже оплатил заказ, кофе сейчас будет готов, - ей показалось, что
официант насмешливо смотрел на наивную девушку.
Картонный стаканчик появился у нее ровно через три минуты. Когда она попыталась
расплатиться, официант лишь загадочно улыбнулся и заговорщически шепнул, что за
все заплачено, и он прекрасно понимает мистера Гарлета. Лариса вздохнула.
Маэстро ведь ушел, так что тут понимать. Ну почему в ней романтика цветет буйным
цветом?
Выходила из кофейни, держа в одной руке кофе, который намеревалась выпить по
дороге, а другой нежно прижимая хрупкие белые цветы к груди, словно защищая от
непогоды и чужих завистливых взглядов. Дождь усилился, барабаня сюиту весне по
многочисленным лужам. Сумерки сгустились, но свет фонарей прогонял темноту,
отражаясь от луж и витрин. Немногочисленные гуляки бежали, перепрыгивая через
маленькие озерца холодной воды на мощеной мостовой, накрывшись кто зонтом, кто
куртками, попадались даже индивидуумы с пакетами на голове. Среди вечерней
дождливой суеты улыбающийся Дейв с большим зонтом в руках, стоявший напротив
входа, казался миражом, ее ожившей фантазией грустной души, что Лариса даже
застыла, не обращая внимание на холодные струйки воды, которые решили атаковать
девушку. Маэстро не дал, словно рыцарь, спасающий даму от злого дракона, он
быстро шагнул вперед, пряча девушку от ненастья под черным куполом зонта.
Уединение среди толпы. Стена дождя, который лишь усилился, подвывая, что упустил
добычу, отрезала их от остальных. Стакан с кофе выскользнул из ослабевших рук
растерявшейся девушки. Дейв обнял за талию, притянул к себе и едва слышно напел
мотив известной песни, которую пели то ли Bad Boys Blues, то ли Modern Talking:
- You're a woman, I'm a man.
You're my fortune, I'm your fame.
These are things we can't disguise.
Be my lady of the night.
(Ты женщина, я - мужчина.
Ты моя судьба, я - твоя воля.
Это то, что мы не можем спрятать,
Будь моей леди сегодня ночью.)
Впрочем, какая разница, кто раньше пел откровенный текст, важней, что сейчас
слегка хриплый голос исполнителя едва скрывал желание и боязнь отказа. Искренний
до бесстыдства в своей страсти, стеснительный в собственной наглости, он
очаровал и разбил последние оковы сомнения девушки, что едва шепнула в ответ:
- Yes. (Да).
Дорога по ночным улицам в сторону гостиницы, где остановился Дейв, затерялась в
пасмурной погоде, сумраке ночи, который прятал парочку, что замерла на заднем
сидении автомобиля, переплетя пальцы. Тина тактично или по настоянию Дейв
добиралась сама, и Лариса была благодарна, но молчала, боясь спугнуть пьянящее
безрассудство. Казалось, если тишину прорежет хоть одно слово, она сбежит. Но
Дейв тоже безмолствовал, лишь сжимал ее ледяные пальцы, пытаясь согреть.
Он действительно согрел, лишь они переступили порог номера. Согрел без слов,
сжигая без остатка и возрождая из пепла. Здесь не имело значения, что он не
говорит по-русски, а она не помнит школьную программу английского. Этой ночью
они говорили на языке страсти. Где важнее отклик тела, протяжный стон, что
срывает с губ ласка. Они говорили на одном языке.
Утром Лариса сбежала чуть свет, испугавшись своей смелости. Словно мышка
прокралась в небольшой холл номера, быстро оделась, впопыхах закрутив
растрепанные волосы узлом, и выскользнула за дверь. Гостиница еще спала, лишь на
стойке у входа ее проводили скучающим взглядом дежурные администраторы.
В пустом вагоне метро она вспоминала вечер и ночь, и тень улыбки скользила по
губам. Безрассудно? Возможно... Глупо? Не уверена. Одна из многих? Нет, точно
нет. И хоть ночью Див шептал кучу незнакомых слов, перемежая английский и
немецкий, она была твердо убеждена, он сам испытывал смятение от их близости.
Див. Немного жаль, что трусливо сбегая, она забыла букет в номере. Белые
тюльпаны. Лариса вновь улыбнулась, прижимая к груди рюкзак. Там билет в личный
Эдем. Еще один вечер безумной авантюры. Сегодня. А вдруг для него все было