Рассвет лодка «П-42» встретила уже в безопасных водах. Она была совершенно беззащитной. Облупилась краска особой голубизны, делавшая ее малозаметной в Средиземном море. Кое-где облезла и серая краска, которой лодка была покрыта раньше, когда плавала в свинцово-серых водах Атлантики. Тут и там проступали пятна красного сурика. Эскортируемая двумя торпедными катерами, лодка возвращалась в плачевном состоянии, команда выбилась из сил. Для девяти членов команды по радио были заказаны места в лагере отдыха «Лорд Горт». Если бы догадались спросить о самочувствии Мишеля и Бернара, заказ пришлось бы увеличить до одиннадцати мест.
День угасал, когда подводная лодка «П-42» начала швартоваться к плавучей базе «Мейдстон». За швартовкой наблюдали несколько элегантно одетых офицеров с других подводных лодок. Они казались надменно-равнодушными, в то время как матросы на нижней палубе без стеснения отпускали шуточки по адресу своих обтрепанных собратьев. Равнодушие офицеров было только кажущимся, напускным. За ним скрывалась застенчивость людей, страстно желающих найти нужные слова для своих пострадавших в бою товарищей по оружию. Даже внешнее, равнодушие угнетало, и когда Марс отдавал последние приказания, какая-то неведомая сила потянула Мишеля к нему. Он чувствовал себя не просто пассажиром на его лодке, их связывали опасности, через которые они прошли вместе.
Давая возможность офицерам сойти первыми, Мишель неторопливо собирал свои скудные пожитки и бросал прощальные взгляды на лодку «П-42», которая чем-то напоминала поезд, только что подошедший после долгого пути к конечной станции.
Когда они с Бернаром поднялись на палубу плавучей базы «Мейдстон», оживленный разговор между «чистыми» и «нечистыми» прервался и их представили собравшимся для встречи офицерам.
После нескольких рюмок установилась дружеская атмосфера. Равнодушия и сдержанности как не бывало.
Мишеля познакомили с Тедди Вудвордом, который поддерживал веселое настроение до конца вечера.
Бернара утащил с собой офицер-разведчик, а Мишеля пригласили провести ночь на базе. Долго веселились и пели. В помещение для гостей перетащили фортепьяно, за него усадили Мишеля, и он играл до четырех часов утра.
Начальству на плавучей базе «Мейдстон» и без доклада стало ясно, что «П-42» вернулась из дозора.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава I
РАДИОСТАНЦИЯ «СЕНТ-АССИС»
— Добро пожаловать домой! — приветствовал Мишеля Бакмастер, протягивая ему руку. — Вы, как всегда, отлично справились с заданием. Трое высаженных радистов с тех пор поддерживают с нами непрерывную связь. Теперь дела у нас действительно пошли на лад. Бернар — хороший парень. На прошлой неделе у нас с ним был интересный разговор. Он мне рассказал кое-что, довольно странное о его первой встрече с генералом де Голлем. Когда де Голль узнал, что Бернара доставили сюда на английской подводной лодке, он сердито проворчал: «Прибрали вас к рукам эти англичане!» Бернар пытался объяснить, что, наоборот, ему оказана большая услуга, но генерал и слушать не хотел. По крайней мере, так мне рассказывал Бернар.
— Ни черта не понимаю, — ответил Мишель, пожимая плечами.
— Ничего не поделаешь — политика. С такими недоразумениями нам приходится сталкиваться ежедневно. Как вы себя чувствуете после всех передряг?
— Вполне прилично. Когда возвращались на подводной лодке, были, конечно, неприятные минуты. Зато потом, пока ожидали самолет, я много спал и валялся на солнце. Сон и солнце в течение недели, пожалуй, стоят месячного отдыха.
— Рад это слышать, потому что готовится серьезное дело, а я не забыл своего обещания насчет отпуска, которого вы добровольно лишились в прошлый раз.
— Пустяки, — улыбнулся Мишель. — Неужели вы полагаете, что я могу спокойно загорать на пляже, когда готовится что-то важное, допустим открытие второго фронта?
— Ну, до таких масштабов нам пока далеко. В комитете начальников штабов вам как разведчику-специалисту наметили нечто более знакомое, — намекнул Бакмастер.
— В комитете начальников штабов? А откуда там меня знают? — спросил Мишель с явным любопытством.
— Французский отдел растет, и уже многие большие начальники присматриваются к нашей деятельности. Как-то меня спросили, есть ли у нас человек, который смог бы выполнить одно довольно трудное задание. Я ответил «да», если только он согласится. А когда я назвал вашу фамилию, присутствовавший при этом Уинстон Черчилль сказал: