— Портос сводит вас пообедать и покажет место, где будете ночевать, — продолжал он. — Лично я думаю, доктор, принимая во внимание, что утром вам снова работать, не станет возражать, если вы останетесь у него. Если Лондон ответит «нет», я переправлю вас через демаркационную линию, и можете ехать в свой прекрасный Париж. Договорились?
— Договорились, Мишель, — сказал Арно, и впервые за весь разговор на его лице появилось подобие улыбки.
Они пожали друг другу руки, и, уже спускаясь по лестнице, Мишель повернулся и сказал:
— Портос поможет вам установить антенну, а утром зайдет узнать ответ. Не забудьте разницу во времени с Гринвичем. Завтра увидимся. Где именно, сообщу позже.
Несмотря на множество дел, Мишелю казалось, что день тянется медленно. Вечером, ложась спать, он молил фортуну помочь ему заполучить радиста.
На следующий день без пяти восемь он сидел на террасе небольшого кафе, рассеянно потягивая суррогатный кофе, даже не ощущая его отвратительного вкуса, и с нетерпением смотрел на дорогу, где с минуты на минуту должен был появиться Портос.
Вот и он. Точно в назначенное время — молодец!
Пристально всматриваясь в лицо приближающегося Портоса, Мишель тщетно пытался определить по его выражению, каков ответ.
— Здравствуйте, Портос, — сказал Мишель, указывая рукой на стул рядом. — Хотите кофе?
— С удовольствием, — ответил тот, неторопливо усаживаясь.
Мишель заказал кофе, проводил взглядом двух посетителей, которые направились к выходу, и лишь тогда спросил:
— Ну как?
Портос подтолкнул свернутую бумажку к блюдцу Мишеля, тот медленно, одной рукой расправил ее и с радостью прочел единственное слово: СОГЛАСНЫ.
Вопроса о 50 тысячах франков ни один из споривших поднимать не стал. Мишель хорошо понимал, что работать с Арно будет нелегко. Человек он трудный, никому и ничему не верит. Мишель задался целью приручить Арно, привязать его к себе стальными узами, пусть даже на это уйдут месяцы. Характеры у них диаметрально противоположные, и единственный путь добиться доверия и расположения Арно — это убедить его, что он, Мишель, не бросает слов на ветер. Великодушный жест начальства, которое согласилось оставить ему Арно, послужит первым доказательством. Мишель надеялся, что Арно не сочтет отказ от 50 тысяч франков слабостью с его стороны.
После первого контакта с Лондоном Арно по каким-то необъяснимым причинам больше не мог связаться с ним. Жюльен уже уехал. Арно предоставили для работы еще несколько новых квартир в Канне и Антибе. Ему осталась рация Жюльена. Но как он ни пытался войти в связь, все напрасно.
Ежедневно, встречаясь с Мишелем, он повторял одну и ту же печальную историю, пересыпая ее забористыми словечками.
— Ну, Арно, как дела? — спрашивал Мишель.
— Ни черта! Даже не пискнут. Бьюсь об заклад, эти сукины сыны не слушают.
— Обязательно слушают, Арно. И к чему «сыны»? Если уж величать, то по-другому. Там девушки! Они день и ночь дежурят у раций и жаждут услышать вас. Ведь в первый-то раз вам сразу удалось связаться с ними.
— Эти… трясогузки только и мечтают о расфранченных молокососах, чтобы провести с ними вечер.
— Я отлично понимаю ваше настроение, Арно. Но не падайте духом. Связь обязательно наладится. Я уверен.
— А я нет…
— Антенна направлена на север?
— Куда же еще?
— Кварцы в порядке?
— Должны быть в порядке. Поставил те самые, на которых работал, когда удалось связаться.
— Не забыли разницу во времени?
— Нет.
— А электроток там в сети пятидесятипериодный?
— Карте говорит, да.
— Рацию Жюльена пробовали?
— Она вообще не работает.
— В магазине радиотоваров есть человек, который, пожалуй, сможет помочь. Пригласить его?
— Черта с два! Будь я проклят, если позволю кому-нибудь хоть пальцем коснуться моей рации.
— Хорошо, Арно. Как знаете. Ищите сами, в чем дело.
Целых семнадцать дней с волнением ждали связи, а дела тем временем шли своим чередом и срочные донесения накапливались.
Вся тяжесть легла на плечи агентов-связников. По три раза в неделю приходилось им с риском для жизни перебираться через границу — швейцарскую, испанскую или португальскую. Из Канна и Антиба их отправляли через день. Но все упиралось в ответы, которые сильно задерживались. Некоторые руководящие деятели организации Карте довольно быстро сообразили, кто повинен в случившемся, так как знали, почему пришлось убрать Жюльена.