После подготовки провели генеральную репетицию. Ночью Мишеля высадили с десантной баржи. Течение было сильное, и он греб несколько часов, тщетно пытаясь достигнуть берега. Когда он повернул обратно, на помощь пришла десантная баржа, вахтенные которой внимательно следили за крохотным огоньком фонарика. Мишеля удалось подобрать лишь после того, как его отнесло течением примерно на две мили по направлению к Танжеру. После репетиции начальство на плавучей базе подводных лодок «Мейдстон» пришло к выводу, что настоящая операция тоже не удастся. Однако их предсказание не произвело на Мишеля никакого впечатления, так как он по собственному опыту знал, что течение на юге Франции значительно слабее.
Наконец Мишель познакомился с подводной лодкой, которая должна была доставить их к Антибу. Командиру английской подводной лодки «П-42» лейтенанту Аластеру Марсу было около 26 лет, он готовился к своему первому выходу в дозор после перехода лодки из Клайда в Гибралтар. Лейтенант получил указание не начинать никаких активных действий, пока четверо пассажиров не будут высажены в назначенных пунктах. После этого ему разрешалась охота за кораблями противника.
Перед выходом из Гибралтара они всю ночь тренировали четырех агентов в правильном спуске с подводной лодки в складные шлюпки, так чтобы шлюпки не опрокинулись. Даже в штиль это не просто, ибо шлюпки очень легки и требуют деликатного обращения. А в ту ночь, когда агенты практиковались в центре гавани за волнорезом, сильно мешал шторм. Но в конце концов все четверо овладели этим искусством.
Ранним утром подводная лодка вышла в море. Пять пассажиров — это слишком много для такой маленькой лодки, как «П-42». И только радушие членов команды, уступавших свои койки в определенные часы, дало возможность попутчикам Мишеля пользоваться некоторыми удобствами в течение десятидневного перехода. Мишель по старой привычке устроился в центральном посту. Здесь с наступлением темноты становилось свободнее, так как лодка всплывала и шла полным ходом под дизелями, заряжая огромные аккумуляторы.
Меттью страдал от клаустрофобии[4]. С каждым днем он чувствовал себя все хуже, хотя по ночам часто выходил на мостик подышать свежим воздухом. Бедный Меттью! Думал ли он, что познает худший вид клаустрофобии — в одиночном заключении в застенках гестапо.
Жюльен и двое других приспособились к жизни довольно сносно. Они сидели сложа руки, верные мудрому солдатскому правилу: не стой, если есть возможность сесть, и не сиди, если можно лечь. Сидели молча, избегая лишних движений, ибо, когда лодка идет на глубине двадцати метров, кислорода не хватает. Четверо боевых друзей Мишеля искренне недоумевали, как можно воевать в подобных консервных банках? Подводники же, чувствуя себя в полной безопасности в своем маленьком домике, глубоко запрятанном под водой, никак не могли понять тех людей, которые в здравом уме добровольно становятся диверсантами. В результате обе стороны молча восторгались друг другом, и обстановка во время перехода была вполне дружественной.
Наконец лодка достигла нужного района. На девятые сутки показались огни Сен-Рафаэля, и вскоре она была на траверзе бухты Э’Агей, где позже предстояло высадить вторую группу. Прошли Ла-Напуль, Канн и остров Сент-Маргерит, а затем погрузились, так как стало светать. На другой день утром лодка маневрировала в подводном положении у Антиба, а Мишель разглядывал берег в перископ.
День тянулся очень долго. Когда стемнело, лодка всплыла на поверхность. Месяц, который, казалось, вот-вот спрячется за Приморские Альпы, бледным пятном отражался в воде. Мишель стоял на мостике рядом с командиром. Лодка находилась в четырех милях от Антиба.
Вдруг Марс подтолкнул его локтем и сказал:
— Смотрите! Проклятые рыбачишки! Видите, вон там, болтаются без огней? Черт знает что такое! Сообщат еще о нас. Кажется, придется их протаранить.
— Подождите! — сказал Мишель. — Может быть, это безобидные французские рыбаки украдкой ловят рыбу. Они сами боятся, чтобы их не обнаружили, и погасили огни.
Тут Мишелю неожиданно пришло в голову, что рыбацкое суденышко скорее похоже на испанскую фелюгу с польской командой. Он вспомнил беседу с де Гели две недели назад и затем разговор в Гибралтаре. С ним советовались, где лучше всего высадить с фелюги остальных людей, которых не могли перебросить на подводной лодке. Он тогда указал одно место на полпути между Антибом и Э’Агеем. Так и договорились. Помнится, перед уходом с совещания он еще сказал: