Вдруг тишину ночи прорезал окрик часового. Это произошло так неожиданно, что люди, мысли которых были далеки от действительности, в первый момент даже не поняли, в чем дело. Но в следующее мгновение все, как по команде, бросились бежать. К счастью, солдат тоже растерялся, и люди исчезли прежде, чем он успел принять решение.
Когда добрались до скотоводческой фермы, было около пяти часов. Здесь их накормили, и с рассветом они вернулись в Арль. В Арле решили задержаться еще на сутки, чтобы прослушать очередные передачи. По правде говоря, никто не верил, что самолет прилетит опять, но это была последняя лунная ночь, и Мишель решил все же подождать, просто так, на всякий случай, а скорее всего — для очистки совести. На следующий день группа разъехалась.
Карте, понимая, что на этот раз его нельзя упрекнуть в оплошности, во всем обвинял Мишеля. Убежденный, что Мишель — профан в подобных делах, он начал разрабатывать свой план. Карте считал, что сможет организовать все сам, если Лондон окажет ему содействие, а также даст радиста. Его соратники тем не менее не сходились с ним во взглядах. Поль и Марсак, которых поддерживало большинство членов организации, считали, что Карте, решив принимать самолет под самым носом врага, неоправданно рискует. Они вспомнили его прежние опрометчивые решения, в том числе случай в Виноне. Их недовольство достигло кульминационного пункта, когда Карте прямо заявил Мишелю, что питает неприязнь к англичанам и собирается работать с американцами. Этот разговор (в присутствии Поля) начался с того, что Карте обвинил Мишеля в последней неудаче. Тот в ответ припомнил ему случай в Виноне, а также решение запретить Арно работать в домах членов организации. Карте разъярился. Вытащив из кармана пачку банкнот на сумму свыше полумиллиона франков, он швырнул ее на стол и закричал:
— Вот ваша мерзкая британская субсидия. Делайте с ней что хотите. С меня довольно!
И здесь Мишель допустил, по его мнению, самую большую ошибку за время всей своей деятельности в движении Сопротивления. Первым его порывом было схватить деньги и заявить Карте, что он давно действует ему на нервы и что в такой помощи никто не нуждается. Это был прекрасный повод порвать с Карте и передать руководство Полю, разумеется, добившись вначале согласия Лондона. Но, к сожалению, он сдержался. Ему вспомнились слова начальника: «Это скорее дипломатический пост… Не допускайте распрей между своими людьми. Согласованность — основа всей работы». Действуя вопреки тому, что ему подсказывали инстинкт и интуиция, он стал уговаривать Карте взять деньги обратно. Тот, без сомнения, только и ждал этого. Сразу же после неприятной стычки Мишель уехал в Канн, а Карте со своим штабом остался в Арле. После отъезда Мишеля Поль, возмущенный поступком Карте, потребовал созыва своеобразного суда чести. Суд во главе с одним французским генералом решил, что поведение Карте несовместимо с пребыванием на таком посту. Но обо всем этом Мишель узнал позже.
Из Канна Мишель с Луизой сразу же выехали в Марсель, чтобы принять участие в совещании марсельского отделения движения Сопротивления.
При первой же встрече Мишеля с Оливье последний выразил сочувствие по поводу неудачи в Шануане.
— Как! Вы уже слышали об этом? — удивился Мишель.
— Конечно! И не только об этом… Я даже слышал, как вы добывали в Арле торт!
— О господи! — простонал Мишель. — Каким образом?
— Самый верный источник информации сейчас — это кафе на набережной.
— Не испытывайте моего терпения!
— Ну… — начал Оливье, — однажды я зашел к Оскару— он держит небольшое заведение на берегу бухты. Там было всего два посетителя: владелец быстроходного катера, который иногда выполняет кое-какие мои поручения, и с ним еще кто-то. Я стоял спиной к их столику — мы разговаривали с Оскаром у стойки — и случайно подслушал разговор. Рассказывал, владелец катера — «И знаешь, что он сделал потом?» — «Нет, а что?» — «Он пошел обратно в кондитерскую и сказал хозяйке: „Вы представляете, какой промах только что совершили?“» — «В чем дело? — забеспокоилась женщина. — Что я сделала?» — «Помните парочку, которая заходила сюда пять минут назад? Мужчина — брюнет в очках?» — «Да, помню». — «Вы не дали им торта?» — «Не дала». — «Ну, так знайте же, это был глава британской разведки!»
— Боже всемогущий! — воскликнул Мишель. — Не удивительно, что жизнь агента обычно так коротка!