Костя допил пиво и поспешил по каким-то срочным делам, предварительно взяв с меня обещание никому о том, что он мне рассказал, не болтать. И я сдержал обещание. Почти. Единственным человеком, кому я под большим секретом рассказал эту историю, была моя бывшая жена Джулия.
Вскоре я потерял Костю из виду на несколько лет. От общих знакомых я узнал, что какое-то время он жил в Таиланде, где чуть не попал в тюрьму из-за наркотиков, но вовремя удрал. Потом, я слышал, что он уехал в Калифорнию, там три года учился, женился на итальянке и поселился в Неаполе. Мы несколько раз встречались, когда он приезжал в Россию, и один раз даже в Нью-Йорке, где Костя подрался в ресторане с черным официантом. Ему показалось, что его обсчитали (но эту историю я расскажу вам в другой раз).
С тех самых пор, с той драки в ресторане на Парк-авеню мы ни разу не виделись. И вдруг — этот звонок.
— Ты как меня нашел?
— Это секрет, — насмешливо сказал Костя. — Лучше скажи, чего ты меня сразу не набрал, как приехал? Как вообще дела?
— Может, это… пересечемся…
— Не выйдет, старик. Я не в Неаполе. Мы с Робертой двинули на Капри. Она отпуск взяла.
— Тогда ладно… — вяло отозвался я.
— О, слушай, есть идея! Давай приезжай к нам, а?
— Нет… я…
— Давай не ленись, приезжай. Всего на один день. Погуляем, накатим по стаканчику. Сходим дворец Тиберия посмотрим. Ты же любишь всю эту фигню. Да, кстати…
— Да?
— Тут вроде твоя бывшая тусуется.
Я вздрогнул и почувствовал, что покрываюсь потом.
— Кто?
— Ну, эта, как ее, Джулия, да? И с ней этот ее новый. Забыл, как его… Который нам с Робертой историю Рима в Калифорнии читал. Мы его вчера встретили в неапольском порту.
— Где встретили?
— В неапольском порту, — повторил Костя и запел в трубку: — В непольском порту, с пробоиной в борту, Жаннетта…
— В кейптаунском, — поправил я.
— Чего?
— Ничего. Я завтра же приеду.
— Ого! — удивился Костя. — Давай, будем ждать. Мы с Робертой живем в “Пунта- Трагара”. Это гостиница такая. Запиши себе. Как приедешь с утра — сразу к нам. Короче — ждем, понял? И грудь побрей.
Послышались короткие гудки. Я горько усмехнулся. Потом подумал, что вот Костя всю жизнь меня удивлял, а я его — никогда. Надо хотя бы раз.
Хочу на кладбище!“Хотя бы раз, — говорю я сам себе, выходя из садов Августа, из собственного сна. —А я и не знал, что он, оказывается, Косте лекции читал. Историк…” Подхожу к гостинице “Трагара”. Она сама как чей-то тревожный розовый сон. Игровая геометрия. Взбесившиеся скособоченные объемы, вздымающиеся в воздух в каком-то безумном искривленном порядке. Говорят, здесь останавливались Черчилль и Эйзенхауэр. Они сюда приезжали Италию усмирять. Усмирили. Погрузили в долгий, летний сон.
В детстве я легко и радостно выныривал из своих снов. Особенно когда просыпался летом на даче у бабушки. Помню, родители уехали в Ниду купаться и загорать, а меня, четырехлетнего, на месяц препоручили бабушке. Та, надо отдать ей долж-ное, со всей решимостью академической дамы взялась за мое воспитание. Мне в неполных четыре года хотелось бегать по пляжу, строить куличи из песка, брызгаться, кидаться тиной в девчонок. Но у бабушки в отношении моего досуга были другие планы. Она решила привить мне вкус (как-никак я был внуком академика) к интеллигентным неспешным прогулкам в сторону комаровского кладбища. На этом кладбище покоились писатели, артисты и академики. Там стояли веселые памятники, очень похожие на большие пирожные-бисквиты. А больше в Комарове гулять было негде.