Бравада Байрона, взявшегося передать вызов судье, есть, вне сомнения, пример экстремальный. Вообще же тому, кто относил вызовы оппонентам, надлежало действовать осмотрительно. Одна из причин заключалась в необходимости не допустить, чтобы о намечающейся дуэли пронюхали власти. История дуэлей полна случаев, когда на место тайного поединка в последний момент являлась полиция. В некоторых подобных случаях возникало подозрение, что одна из заинтересованных сторон намеренно уведомила органы поддержания правопорядка с целью не допустить дуэли и избежать таким образом риска. В таком варианте полиции лишь оставалось прибыть на место в точно рассчитанный момент, остановить поединок, изъять оружие и задержать дуэлянтов. Возможно, такой сценарий был сопряжен с унижением и больно бил по достоинству участников, однако несомненное достоинство его в том, что своевременное вмешательство властей гарантировало сторонам шанс избежать смерти или тяжелых увечий.
Между тем тайное извещение полиции считалось актом чрезвычайно низким, равносильным проявлению трусости, посему прибегать к подобному средству следовало тоже под надежным покровом секретности. Если на такой шаг решались члены семьи или друзья, действовали они, конечно же, движимые самыми лучшими побуждениями, пусть и совершенно бесцеремонно нарушая при этом кодекс чести.
Итак, уведомление полиции могло служить способом прервать дуэль и предотвратить худшие последствия. Когда же речь шла о дуэлях между офицерами, начальство располагало таким перекрывающим краном, как воинская дисциплина. Давняя и взлелеянная годами неприязнь между контр-адмиралом сэром Бенджамином Хэллоуэллом и генерал-майором Донкином уходила корнями в осаду Таррагоны в 1813 г., во время войны на Пиренейском полуострове[17]. История, симптоматичная в том, что касается света, проливаемого ею на некоторые аспекты дуэльного кодекса. Хотя сам пример позаимствован из среды британских военных кругов эпохи Наполеоновских войн, отраженные в нем тенденции и его, так сказать, подводные течения вполне характерны для истории дуэлей в самом широком плане.
Начало всему делу положило обвинение адмирала Хэллоуэлла в адрес генерала Донкина — последний-де побуждал командующего армией, сэра Джона Мюррея, неоправданно снять осаду с Таррагоны, что приводило к оставлению всей артиллерии врагу и наносило удар по чести армии. Донкин с возмущением отринул такое заявление и, как мы уже знаем, заявил Хэллоуэллу, что тот «чертов мерзавец и проклятая Богом скотина». Спустя две недели Донкин прислал Хэллоуэллу вызов на дуэль.
Послание носило образцовый характер — было официальным, вежливым и с четкими указаниями на причины, — но в ответе на него адмирал твердо отклонил вызов Донкина, утверждая, что обвинения направлялись Донкину как общественному деятелю, как солдату, но не касались его как личности. Одним словом, они касались только роли Донкина в его намерении убедить Мюррея бросить орудия под Таррагоной, что навлекло бы позор на армию. Посему Хэллоуэлл не считал для себя возможным выйти на поединок с Донкином до тех пор, пока не закончится официальное расследование дела.
Вместе с тем Хэллоуэлл не стал лишать Донкина надежды и пообещал, что тот в итоге получит возможность, которую так ищет. Хэллоуэлл Не собирался совсем отказываться от дуэли с Донкином и откладывать ее до некоего совершенно неопределенного момента. Но Донкину казалось этого мало. Выпад Хэллоуэлла не давал ему спать спокойно, к тому же оскорбление получило публичную огласку. Для поддержания репутации, даже просто для того, чтобы продолжать чувствовать себя полноправным командиром над подчиненными, генералу приходилось искать немедленного удовлетворения. Сверх всего этого, Мюррей принял на себя полную ответственность в отношении решения; получалось, что Донкин вообще ни в чем не виноват. Адмирал, между тем, оставался непреклонен, на чем дело и сделалось… пока.
17
Война на Пиренейском полуострове, в ходе которой вооруженные силы Испании, Великобритании и Португалии противостояли войскам Французской империи, происходила в 1808–1814 гг. и являлась частью Наполеоновских войн. В то время целью боевых операций сторон неоднократно становилась упомянутая автором Таррагона — испанский укрепленный город на побережье Каталонии. Так, в 1811 г. она была осаждена и взята французской Каталонской армией генерала Луи-Габриэля Сюше, однако в тексте речь идет о другой осаде, когда 3–15 июня 1813 г. Таррагоной, обороняемой итало-французским гарнизоном под командованием генерала Антонио Бертолетти, безуспешно пытался овладеть 16-тысячный корпус британского генерала Джона Мюррея.