Когда пришло время последнего штурма, Вартек, естественно, первым прорвался через брешь, хотя вряд ли он ожидал того зрелища, которое предстало перед ним, как позже описал Энтрил:
Мы нашли только смерть. Они лежали вплетенные друг в друга—мужчины, женщины и дети, их лица были безмятежны, на каждом горле был глубокий порез. Мы насчитали более четырех тысяч, и каждый умер от собственной руки, и охотно, улыбаясь, когда их кровь лилась. Это был единственный случай, когда я видел моего генерала по-настоящему разъяренным. Он прорвался сквозь кетианский храм, его голос эхом отдавался, когда он звал Тавурека к себе, вызов, встреченный только смехом безумца. Мы нашли его на троне, смеющимся и свободным от страха, его огромный топор был отброшен в сторону, а руки пусты. Мой военачальник поднял топор и бросил его к ногам этого безумного короля, приказав ему поднять его и сделать честь своему народу с мужественной целью. Но Тавурек только сильнее рассмеялся. Мой генерал подошел к нему поближе, отвел меч назад, и я услышал, как он спросил:’Что ты такое?
Смех короля медленно затих, и он пожал плечами, прежде чем ответить: Я. . очень терпеливый. И все это было очень увлекательно.’
Мой генерал убил его тогда, одним ударом в сердце, гораздо большей милостью, чем он заслуживал.
Из всего Кетийского населения только около трех тысяч пережили осаду, и все они, похоже, сошли с ума от пережитого. В соответствии с обычаем, мужчин казнили, а женщин и детей продавали в рабство, хотя вряд ли за обезумевшего раба можно было получить больше самой ничтожной цены. Судьба Карвалева не описана, хотя некоторые пытались приписать ему более поздние труды атетийского ученого как свидетельство того, что он пережил падение города. Эти работы действительно обнаруживают заметное стилистическое сходство с Карвалевым, но их тематика—Трактат о наиболее эффективных методах выращивания капусты, например,—кажется слишком приземленной, чтобы занимать такой ум.
Письма Энтрила прекращаются по окончании Кетианской кампании, но известно, что он оставался рядом с Вартеком на протяжении большей части своей последующей карьеры. Они сражались вместе в более чем двадцати отдельных кампаниях, когда Волария консолидировала свои завоевания и Век Ковки подошел к концу. Энтрил получил статус члена Совета незадолго до своей смерти, основав династию, которая продолжает занимать место в совете и по сей день.
Вартек отказался от места в Совете, предложенного ему, несмотря на то, что у него все еще был только один раб, и удалился на прибрежную виллу близ Варрала. Известно, что он был отцом нескольких детей, и все они были объявлены свободными при рождении специальным декретом Совета. Он умер в возрасте шестидесяти девяти лет, и по его завещанию мать его детей была освобождена после его смерти, а все его имущество передано на ее попечение. Все его четверо сыновей вступили в армию, но ни один из них не поднялся до таких высот славы, ибо какой сын мог надеяться избежать такой тени? Династии Вартеков не суждено было продлиться долго, имя исчезло из записей во время Великой Чистки, вероятно, в результате неудачной религиозной приверженности. Однако некоторые ученые утверждают, что его потомки были среди изгнанников, бежавших в сырую землю на севере, так что вполне возможно, что его кровь все еще хранится в каком-то неграмотном и немытом сосуде.
Теперь Кетия превратилась в руины на холме, возвышающемся над процветающим портом, построенным теми, кто погубил ее, и еще больше оскорбил, украв ее имя: Новая Кетия. Говорят, что когда город пал, Воларийцы засолили землю, чтобы на этой ненавистной земле больше ничего не росло. Однако мой император заметит, что иллюстрации, предоставленные моим наемником-Воларийцем, показывают обильные сорняки, проросшие среди выветрившегося камня, так что это вполне может быть еще одним мифическим аспектом сказки, уже богатой невероятностями.
Я остаюсь, сэр, вашим самым скромным и преданным слугой,
Лорд Вернье Алиша Сомерен.
КОНЕЦ