У Кетии была небольшая постоянная армия, возможно, в двадцать тысяч человек, хотя ее силы были сильно ослаблены битвой у разреза. Чтобы пополнить эти скудные силы, Кетия ввела давнюю традицию нанимать наемников со всего света, и с началом войны эта практика возросла в десять раз. Поэтому неудивительно, что картина, которую рисует Карвалев о силе, вышедшей противостоять Воларианцам, является космополитической, а также проливает больше света на сверхъестественную способность Тавурека внушать преданность даже в самом ожесточенном сердце:
Лучники с берегов Ярвенского моря заняли свои места рядом с темнокожими пращниками из Вереля. Уланы из Атетии называли "братьями"свирепых бледнокожих воинов с северных гор. И все низко поклонились могучему Тавуреку, дав торжественную клятву последовать за ним в огненную яму и сразиться с самими Дермо, если он попросит. В том, что эта клятва была произнесена верно, никто не может сомневаться, ибо эти люди больше не получали жалованья. Они пришли к нам как наемники, но остались верными Кетианцами и, как таковые, умерли.
Как всегда, источники расходятся в оценке численности Кетианских сил, но они почти наверняка превосходили их численностью по крайней мере в два раза. Несмотря на неравенство сил, столкновение, последовавшее четыре дня спустя, было далеко не односторонним. Две армии встретились примерно в тридцати милях от Кетии и едва ли в миле от южного берега разреза Локар. Воларианцы благоразумно предпочли держаться поближе к берегу, чтобы их флот мог постоянно пополнять запасы продовольствия, что было еще одним фактором быстроты их марша. Энтрил описывает поле боя следующим образом:
. . . просто холмистая сельхозугодья, лишенная холма или ориентира, который мог бы дать ей имя. Кетианцы наступали сплошной массой, избегая маневра или финта для атаки, направленной прямо в центр нашей линии. Когда день закончился, мы придумали название для поля, для испорченной Земли, ибо что могло вырасти на такой испорченной земле?
Собственный рассказ Энтрила о сражении-это запутанная трясина близких столкновений с людьми, которых он описывает как обезумевших зверей, лишенных разума или страха. Поэтому мы вынуждены обратиться к докладу общего Воларийского командующего, некоего генерала Дерилева, для описания сражения в целом. Дерилев, по-видимому, был опытным офицером с некоторой известностью, хотя его руководство кампанией говорит скорее об элементарной компетентности, чем о вдохновенном лидерстве. К его рассказу следует относиться с большой осторожностью, поскольку он передает чувство давно служащего офицера, использующего диковинные заявления, чтобы избежать ответственности за близкую катастрофу:
Есть несколько бесспорных сообщений от моих самых опытных ветеранов, твердо утверждающих, что они видели, как кетианские солдаты продолжали сражаться после того, как получали смертельные раны. Очевидно, мы недооценили подлость нашего врага, ибо я убежден, что они могли проникнуть в наш центр только неестественным путем. Когда видно, что мертвые сражаются, можно сделать только один вывод: Дермос воскресли заново и теперь обосновались в Кетии.
Дермос, мой император наверняка вспомнит из страны кошмаров, - легендарные враги как богов, так и людей, о которых говорят, что они живут в огненной яме под землей. Дерилев продолжает описывать, как кетианский прорыв был остановлен хвалеными сыновьями Корсева, которые бросились в брешь в последний момент, пожертвовав двумя третями своего числа, но сражаясь с такой яростью, что Воларийская линия успела перестроиться. Дерилев тратит много чернил, описывая свой ловко выполненный контрудар, оттягивая батальоны в центре, одновременно укрепляя фланги и посылая свою кавалерию против кетианского тыла, тем самым нанося сокрушительное поражение. Все это следует считать в лучшем случае преувеличением, а в худшем-отчаянной ложью, ибо Карвалев описывает кетийскую армию, отступающую к городу в полном порядке, хотя и сильно потрепанную. Продолжительность последующей осады также свидетельствует о том, что, несмотря на заявления Дерилева, Тавурек сохранил значительную военную мощь после поражения. Показательно также, что вскоре Дерилеву предстояло сменить нового командира. Я тщетно искал дальнейших упоминаний о нем в какой-либо истории, хотя печально известное обращение Совета с неудачливыми генералами, вероятно, является достаточным объяснением его отсутствия.
Вскоре после битвы Энтрил написал жене, что потерял в бою треть своих людей, а некоторые сошли с ума, и оказался командиром батальона, так как все старшие офицеры были уже мертвы. Если потери такого масштаба были типичны, то это, должно быть, была сильно потрясенная армия, которая осадила Кетию, но осадили они ее.