- Боюсь, что мне придется сообщить вам печальное известие – Штольман сделал паузу. – Его обвиняют в убийстве вашего знакомого, г-на Лощинского...
Женщина уставилась на Штольмана, широко открыв глаза и словно замерла на несколько секунд...
- Повторите, - прошептала она.
Поняв, что истерик, рыданий и обмороков, скорее всего, не будет, Штольман повторил:
- Ваш знакомый, г-н Лощинский, был убит на собственной квартире, третьего дня, вечером.
- Убит... как странно, - пробормотала она.
- Странно?
- Я желала ему смерти, - г-жа Лескова смотрела на Штольмана открытым взглядом в упор. – Наверное, не стоило говорить этого вам, а то я и сама окажусь под подозрением, - она криво усмехнулась, - но я желала ему смерти всей душой. И надо же – Провидению оказалось угодно выполнить мой... заказ... с расторопностью хорошего официанта!
- Отчего же вы желали ему смерти?
Вдова молчала, внимательно рассматривая рисунок на вышитой скатерти, потом промолвила печально:
- Полагаю, это не имеет отношения к делу...
- Напротив, - возразил Штольман, - для расследования преступления порой очень важно понять характеры людей, которых вместе свела судьба. Что за человек был г-н Лощинский? Чем он так обидел вас, что вы пожелали ему смерти?
Лескова подняла на Штольмана глаза, и взгляд ее показался ему бесконечно усталым.
- Да обычный... проходимец, - сказала она спокойно. – Мелкий подлец, коих так много, что и говорить-то не о чем. Так что дело и вовсе не в нем, дело, скорее, во мне...
- Но все же – расскажите, что произошло, - попросил Штольман.
- Будете слушать дамскую исповедь? – она иронически улыбнулась.
- Буду.
- Да, похоже, слушать вы умеете. Ну что ж, если вам это интересно...
Она отвернулась, поморщилась, словно приступая к чему-то крайне неприятному, и, нервно пожав плечами, начала свой рассказ:
- Знаете, мне никогда не везло с мужчинами. Не знаю, почему. То ли я им не нравилась, то ли они мне... То попадались такие, с которыми и поговорить не о чем: ни в чем не разбираются, ничего не читали, ни о чем не думали... То – как курам на смех – какой-нибудь непризнанный гений на голову свалится, этакий юноша бледный со взором горящим, одержимый самой бредовой идеей, и, поскольку его никто не понимает, а выговориться очень хочется - будет донимать меня часами своей болтовней... И хоть бы один попался – просто здравомыслящий. Просто неглупый, просто – обычный! И вот – годы идут, у подруг уже дети бегают, а я все одна... А тут и посватался ко мне старичок Лесков, да хватило ему ума прийти сперва не ко мне, а к маменьке... Я, конечно, встала на дыбы – не хочу, не могу... Но маменька заговорила со мной о практической стороне вопроса. Сказала, что здоровье ее – очень плохое; что протянет она недолго, что живем мы на пенсию, которую ей платят, как вдове... за покойного папеньку, а с ее смертью платить перестанут, и что со мной тогда будет? Я - перестарок, годков-то без малого тридцать, женихов других нет, а так – хоть кусок хлеба да крыша над головой. И закончила мольбой – мне, мол, спокойней умирать будет, если буду знать, что ты пристроена...
- Понимаю, - кивнул Штольман.
- Да... я и согласилась. А в душе – такая тоска была. И не оттого даже, что за старика выходить приходится, а – от обиды на судьбу. Ну почему же всем девушкам – женихи добрые, красивые, молодые, а мне... то глупцы, то полусумасшедшие, а теперь вот – старик... Чем я перед Богом провинилась так?
Но, впрочем, брак мой оказался совсем не так плох – муж мой был все в разъездах по делам; а жена ему, как я поняла, была больше нужна для выходов в свет. И когда через четыре года он скончался у меня на руках от апоплексического удара – я обнаружила себя наследницей огромного состояния – вообразите себе, что, выходя за него замуж, я даже не подозревала, что он так богат...
Маменьку я к тому времени уже похоронила и осталась совсем одна. Ах, извините... – она повернула голову в сторону внезапно раскрывшейся двери.
- Не взыщите-с – вошел по привычке без доклада; я ж не знал, что у вас тут гости, - промолвил, входя в комнату, мужчина лет сорока в простом сером сюртуке.
Штольман окинул его быстрым взглядом: лет сорока, коренастый, по виду неглуп...
- Позвольте представить – это управляющий делами моего мужа... точнее – теперь уже мой управляющий, г-н Арефьев, - любезно молвила вдова.
- Штольман, Яков Платонович – следователь, - представился Штольман.
- Ульян Степанович, - пробормотал Арефьев, но мягкое выражение на его лице сменилось настороженным.
- Когда мой супруг умер - как вести дела, я совсем не знала, но у мужа, слава Богу, был прекрасный управляющий, Ульян Степанович - он и сейчас занимается делами, - прощебетала вдова преувеличено любезным голосом. – Ульян Степанович, извольте видеть, живет в соседней с нами квартире – это так удобно...