– Меротт.
– Прозвища мне не нужны, назовите свое имя.
– Но ничего другого, сударь, я вам предложить не могу.
– Где вы родились?
– Не знаю. Полагаю, что я найденыш.
– Как давно живете в Бордо?
– Сколько себя помню.
– Чем зарабатываете на жизнь?
– Собираю в лесу травы и продаю их аптекарям.
– Вот оно что. Следовательно, вы разбираетесь в ядах? – спросил помощник прокурора.
– Разбираюсь, сударь, – нагло ответила ведьма.
– Все остальное выясним позже, – продолжал судейский. – По имеющимся сведениям, которые мы считаем достоверными, вы были знакомы с маркизом де Маталеном.
– Совершенно верно, сударь.
– А в последнее время даже нередко его навещали.
– Так оно и есть.
– С какой целью?
На этот вопрос Меротт ответила не сразу, будто обдумывая какую-то мысль. Затем глаза ее полыхнули ненавистью, а губы на мгновение расплылись в улыбке кровожадной тигрицы.
– Отвечайте, Меротт, какую цель вы преследовали?
– Видите ли, господин де Матален состоял в романтических отношениях с девушкой, принадлежащей к высшему свету Бордо, – произнесла она спокойным, искренним, проникновенным голосом. – И поскольку родители этой юной особы о браке даже слышать ничего не желали, он решил ее похитить.
– Полагая, что вы можете оказать ему в этом предприятии какое-то содействие?
– Да, сударь, он обратился ко мне за помощью. Но я отказалась.
– Вы в этом уверены?
– Я похожа на обманщицу? – с апломбом спросила старая мегера, только что измыслившая эту ложь с целью, о которой мы вскоре узнаем.
– Могу я узнать имя молодой девушки, которую намеревался похитить маркиз?
– Нет ничего проще. Ее зовут Филиппина де Женуйяк.
– Внучка маркизы де Блоссак?
– Да, сударь.
– Отлично. Мы проверим правдивость ваших слов. А теперь потрудитесь ответить на мой следующий вопрос: если предположить, что маркиз де Матален не пытался покончить с собой, значит, на его жизнь покушались?
– Это уже другой взгляд на вещи, – спокойно ответила Меротт. – Но…
– Не перебивайте меня, – возразил судейский. – Может быть, вы, если он стал жертвой преступления, можете навести нас на след злоумышленника?
В присутствии допрашивающего ее сейчас заместителя прокурора, старую ведьму охватило бешеное желание обвинить де Вертея, но Меротт поняла, что ей никто не поверит и ограничилась тем, что ответила: – Нет, сударь, я только напрасно буду строить догадки, мне неизвестно, чтобы кто-то, преследуя свои интересы, мог бы попытаться убить маркиза де Маталена.
– А вы? – неожиданно задал ей вопрос в лоб судейский.
– Я? – с невиданным хладнокровием переспросила старуха. – Но я могу без труда доказать, что всю ночь не покидала Тондю. К тому же, сударь, я думаю, что вы идете по ложному пути, полагая, что маркиз стал жертвой преступления.
– Почему?
– Потому что де Матален самолично не раз говорил мне, что собирается свести счеты с жизнью.
– Вы заявляете об этом официально?
– Да, заявляю.
– В этом кроется какая-то необъяснимая тайна и я, должен признать, блуждаю в потемках. Жандармы, не спускайте с этой женщины глаз. Доктор, на два слова, пожалуйста.
– К вашим услугам, господин прокурор.
– Раненый в состоянии ответить на вопросы или дать показания?
– Нет, сделать это он сможет не раньше чем через пятнадцать дней.
– Как вы думаете, если между Маталеном и этой женщиной устроить очную ставку, смогли бы мы по выражению его лица понять, кем он ее считает – другом или врагом?
– Вы совершенно правы! И я полагаю, что подобный опыт не доставит нам особых хлопот.
– В таком случае – давайте попытаемся.
Устроили очную ставку. Единственным ее результатом было то, что Матален, которого помощник прокурора добрых четверть часа побуждал заговорить, полностью выбился из сил.
Наконец все вернулись в комнату, где до этого велся допрос.
– Отпустите эту женщину, – сказал судейский, – и попросите всех очистить дом.
Меротт, как и других зрителей, наблюдавших за этой сценой, отправили восвояси.
– Этот молодой человек явно пытался покончить с собой, – сказал помощник прокурора, обращаясь в доктору.
– Хм… – протянул тот.
– Вы придерживаетесь иного мнения? – спросил капитан Лассье у врача, прекрасно разбирающегося в таких вопросах.
– Я обнаружил, что удар кинжалом был нанесен с большой силой. Обычно, когда человек бьет себя ножом в грудь, он чувствует себя не так уверенно.
– Давайте, доктор, отыщите нам убийцу.
– Это не мое дело. Но вот что я бы сделал без малейших колебаний, так это приказал бы шпику проследить за старухой, которая только что вышла отсюда, и два-три дня следил за каждым ее шагом.